Проект «80 слов о Победе»

Проект призван аккумулировать память и ценности нескольких поколений сибиряков, показать, как в семьях хранится информация о судьбах и историях фронтовиков, их подвигах, послевоенной жизни, их характере и поступках, уроках труда и мужества, переданных потомкам.

Семь двойняшек, «Зингер» и политрук Брежнев: продолжается проект «80 слов о Победе»

10.03.2025

Одной из удивительных родословных может гордиться большая и крепкая семья барнаульцев Ларисы и Николая Барановых, ставшая победителем в номинации «История рода».

История рода

У них четверо детей – два сына и дочери — двойняшки – и четыре внучки.

— Готовясь к одному из конкурсов, мы стали изучать нашу родословную, – рассказывает Лариса Николаевна. – Тогда и выяснили, что у нас в роду было шесть поколений двойняшек, а в 2013 году еще и внучки парой родились! У нас есть и еще одна уникальность. Старший сын Пётр родился 19 января 1986 года, а младший, Роман, – в тот же день, только 19 лет спустя. Вышло, что на четверых детей у нас два дня рождения.

Настоящая Мама

Мама с большой буквы, — так характеризует Ларису Николаевну Галина Белоглазова, руководитель музея школы № 125:

— У Барановых много хороших традиций. Например, главный праздник, который всегда отмечается с размахом, – 2 марта, день рождения семьи. Лариса Николаевна всегда готова прийти на помощь. Помогает в оформлении выставок, в школьных делах. Она замечательная палочка-выручалочка. Наши дети начали учиться вместе с первого класса и дружат до сих пор. Ее муж Николай – мой земляк, мы рязанские. Ценно и то, что они всей семьей, сообща родословием занимаются, сумели сохранить множество фотографий своей родни. Благодаря этому Лариса выявила много родственников, с которыми раньше не общалась, а теперь общаются и дети, и внуки. Она гостеприимная, открытая.
А началось всё четверть века назад с конкурса «Взгляд из будущего», который проводился в 125-й школе в 2000 году, там надо было изучить родословие: 

— И мы семьей начали поднимать всех родственников — писали письма, звонили по телефону родным, собрали очень много материала! Слава Богу, многих успели опросить, — вспоминает Лариса Николаевна. – Дети участвовали в конкурсе, Рисовали сами семейное древо, распечатали фотографии. Мы дошли до восьмого колена. У нас есть фотография 1914 года! На ней мой прадед на допросе в плену у австрийцев. Когда собирали древо — выяснилось, что есть те, кто воевал в Великой Отечественной, и пришла повестка «пропал без вести». В 2017 году начали открываться архивы и там нашли место захоронения — в Крыму, в поселке Зуя.Потом я узнала, что у жены сына тоже есть те, кто воевал (внучки про них рассказывали), и вместе начали поиски их родственников в архивах.

Три поколения

Со старой фотографии в семейном альбоме смотрит на нас годовалая Аня. Снимок датирован 1931 годом.

Девочка — на руках бабушки Марии Капитоновны, в красивом чепчике с пустышкой во рту. Фото сделано в селе Тихоновка, Тоцкого района, Оренбургской области в далёком 1931 году. В центре в светлой парочке, отделанной на груди атласными лентами – Анина мама, Евдокия. Евдокия Матвеевна Бородкина (в девичестве Корчагина). Ей здесь примерно 22 года. На шее украшение, в ушах большие серёжки в виде толстых колец, в левой руке зажат платочек. Так было модно в то время. Рядом супруг, Пётр Фёдорович Бородкин. Это родня по линии папы Баранова Петра Николаевича. Три поколения на одной фотографии! 

Предвоенное время

Листаем семейный альбом дальше.

В своем исследовании внучки Ларисы Николаевны, пятиклассницы Арина и Ульяна, изучили жизнь предков и записали воспоминания прабабушки Ани. Волею судьбы в 1935 году семья Бородкиных из Оренбургской области переезжает на жительство в Казахстан. В то время у супругов была только одна дочка — Анна. Из воспоминаний прабабушки Анны Петровны Барановы знают, что шли они обозом на лошадях в Казахстан в составе нескольких семей и остановились на разъезде Кара-Кеткен. Пётр Федорович, поступил работать на железную дорогу. Им выделили домик. Впоследствии родились ещё двое детей — Галина и Анатолий. 

Война

У Ларисы Николаевны хранится швейная машинка «Зингер», приданое (1929г) Евдокии Матвеевны В войну она буквально спасла их от голодной смерти. Евдокия всю себя посвятила семье. Она быстро выучила казахский язык, хорошо шила, вышивала.

Частенько соседки к ней обращались с просьбами, делали заказы на пошив одежды, на изготовление выбитых на машинке занавесок на окна, вязаные или вышитые салфетки, дорожки. В военные годы швейная машинка Бородкиным помогла избежать голода. Евдокия наготовит салфеток, занавесок и идёт на станцию, или по квартирам, где эвакуированные жили, меняла салфетки и занавески на продукты.

Из воспоминаний прабабушки:

«Война нашу семью застала на разъезде, я была на каникулах. Отца на фронт не взяли, как у всех железнодорожников у него была «бронь». Помимо меня к тому времени в семье уже была сестра и брат, а я была старшая. На нашем разъезде № 3 жили казахи, только наша семья были русские, но жили мы очень дружно, хорошо, в трудную минуту соседи помогали друг другу. За символическую по тем временам плату (сколько это было в деньгах она не помнила), дети железнодорожников проживали в интернате при школе в Кзыл-Орде. В интернате было организовано 3 группы детей: мальчиковая и две группы – девочки, с первого по четвёртый класс и другая – с пятого по седьмой класс. Там же в интернате была столовая, где дети питались, кухня, изолятор для больных. В день нам давали 500 г хлеба: утром – 150г, обед – 200г и на ужин 150г. Была и другая еда кроме хлеба, но почему-то вспоминается песенка, которую мы распевали: «Интернат, интернат, хорошая пища. Утром чай, в обед чаёк, вечером чаище».

Уже летом 1941 года на разъезд и в город Кзыл-Орда прибыло много эвакуированных с запада. Руководил всеми делами распорядитель, на разъезде принимал эвакуированных, распределял по квартирам, устраивал на работу. Называли его — «молда» — большой начальник, ему подчинялись все. Рядом с разъездом в то время было очень много озёр, и непроходимые заросли камыша. Камыш заготавливали, а потом из него плели щиты и циновки. Для заготовки камыша «молда» среди эвакуированного населения нанимал рабочих, расплачивались за такую работу продуктами и сразу. Желающих поработать на таком объекте всегда было предостаточно. Частенько всё мужское население разъезда поднимали по тревоге, заставляли цепью прочёсывать камыши, искали дезертиров».

За три колоска

«Жили голодно, еды не хватало, сейчас и вспомнить трудно, как и где ее добывали. Несмотря на строгий запрет, мы, дети, по убранному полю собирали колоски пшеницы. Но не дай бог попасться на глаза надсмотрщику! Кнутом так исходит, что долго помнить будешь. И радовались, что не заявил куда следует – иначе тюрьма неминуемая. Потом, чтоб никто не видел, по темноте, брали у соседей «дермень». Это такие жернова, садились вдвоём с мамой друг против друга, крутили круг, зёрна мололись в муку. Просидишь несколько часов за этим делом, спина отнимается, а испечёшь две лепёшки и всё…»

Таким запомнила свое военное детство Анна Петровна Бородкина, прабабушка Арины и Ульяны Барановых, пятиклассниц 125-й школы Барнаула:

— В редкие в те годы выходные дни отцу иногда удавалось на охоту выбраться. Много километров зимой пройдёт по степи, когда с пустой сумкой придёт, когда зайца принесёт, это было большой удачей. Иногда рыбачил. Мама в русской печке пойманную рыбу коптила, но мы её не ели. Мы потом бегали к проходящим мимо поездам – продавали копчёную рыбу пассажирам. Мама моя мастерица и рукодельница была, она шила, вышивала, вязала на заказ. А потом ходила по ближайшим разъездам и выменивала кружева и салфетки на продукты.

Для фронта мама вязала носки, норма была определённая, сколько связать нужно, и я помогала вязать и шерсть теребить, потом специально приезжали из города работники и забирали готовые изделия. Железнодорожникам выдавались продуктовые карточки, приходила лавка, и по карточкам можно было отоварить мыло, сахар, муку и ещё что-то, уже не помню. Соль была в достатке, Аральское море в 5 часах езды, там соль заготавливали. А вот питьевую воду расходовали бережно, её привозили по железной дороге 2 раза в месяц в огромных чанах. Возле дороги был сделан большой колодец.

Платформу с чаном подгоняли и при помощи шланга по жёлобу заполняли колодец и только потом воду можно было жителям разбирать. Когда начиналась учёба, домой удавалось редко приехать, за билет на поезде нужно было платить. Иногда выпадало счастье – ревизора по проверке билетов знакомого встретить. Попросишься к нему, если добрый – возьмёт, а нет, так нет. Идёшь назад в интернат со слезами. Не все поезда делали остановку на разъезде, иногда приходилось на ходу выпрыгивать из вагона. Однажды приземлилась не удачно, упала и потеряла сознание. Народ сбежался смотреть на меня, живая ли, а у мамы тогда от расстройства ноги отнялись. Долго потом мама болела после моего неудачного падения.

Анне Петровне 14 лет было, когда война окончилась. Из воспоминаний прабабушки: «Я тогда в интернате была, все спали. Вдруг зашла повариха Полина Кузьминична и радостно сообщила: «Девочки, война кончилась!» Как мы все соскочили, по кроватям прыгаем, подушками начали от радости кидаться, кричали все «Ура!» А нас никто тогда не ругал! Занятия отменили, были митинги, на улице что творилось! Смех, слёзы, радостные крики, музыка, танцы. Весь народ на улицу вышел. У кого слёзы радости за победу, у кого слёзы – что не дождались родных живыми с фронта. Было очень многолюдно, невозможно было пройти, протолкнуться! Это нужно было видеть! Все радовались и веселились как мы – дети!»

Анна Петровна потом станет учителем, сорок лет проработает в школе и получит орден Трудового Красного Знамени.

Имя на памятнике

Еще один предок Барановых Андрей Бородкин до войны работал на Ташкенской фабрике по производству шерстяных одеял. На фронт ушёл добровольцем, хотя мог остаться в тылу «по брони». Документы говорят, что с 1942 года он на службе в армии. Вскоре связь родных с Андреем Бородкиным прервалась, семья получила извещение «пропал без вести». Поиски были долгими. Проследили боевой путь Андрея Бородкина, узнали последнее место службы:

«Старший лейтенант Андрей Фёдорович Бородкин, проходил службу в 62 отельном полку резерва. Умер от ран 09.12.1944 года. Похоронен в посёлке Зуя Белгородского района Крымской АССР у больницы».

Этот документ стал для семьи удачей. Со временем удалось связаться со школой в посёлке Зуя, выяснить место расположение захоронения, узнали, что прах Андрея Бородкина покоится в братской могиле и на установленном памятнике есть фамилия Андрея Фёдоровича Бородкина. Узнали, что в школе посёлка Зуя есть музей и там есть информация о солдатах и офицерах, похоронных в братской могиле. С ними завязалась переписка.

Этим летом Лариса Николаевна побывала в Крыму и посетила место последнего пристанища Андрея Бородкина. Выяснилось, что после присоединения Крыма к России в 2014 году мемориальный комплекс в посёлке Зуя был приведён в порядок, произведён ремонт и благоустройство мемориала. Бабушка возложила цветы у подножия памятника, пообщалась в посёлке Зуя с директором школьного музея Колосюк Сергеем Александровичем. Школьный музей шествует и ухаживает за мемориальным комплексом. За колоссальную проделанную работу по сохранению памяти о погибших бойцах Красной Армии Сергей Александрович Был отмечен Благодарственным письмом Президента России В.В. Путиным. В школьном музее собран значительный материал о каждом бойце, похороненном на территории мемориала. Удалось выяснить, что Андрей Бородкин погиб в бою 9 декабря 1944 года, а не умер от ран, как это было записано ранее в донесении.

А поиски продолжаются.

Лариса Николаевна призналась, что на днях семья узнала еще про одного прадеда. 17-летнего Алексея Лодина направили в Геленджик. И вскоре в составе 51-й десантной бигады он высадился на Малой Земле. Перед боем десантников напутствовал начальник политотдела 18-й армии полковник Леонид Брежнев.

Лодин в бою взорвал гранатой вражеский дзот, получив контузию. Батальон стремительно ушел вперед через брешь в обороне, а герой лежал на поле боя. Матери ушла похоронка.

Алексей, подобранный санитарами другой части, оказался в госпитале. Осколком ему пробило правую руку. Врач в землянке удалил ее без наркоза. После многомесячных скитаний по госпиталям Алексей наконец вернулся в строй живых – теперь и официально.

Получил Орден Славы, вернулся в станицу Апшеронскую. Прожил долгую жизнь и умер в 2020 году в возрасте 95 лет.

— Я была в шоке! Для меня это целая история, — Малая Земля, Брежнев… — мы в свое время изучали это в школе! Такие удивительные находки проявляют новый интерес. В пополнении страниц родословия, я помогаю, направляю, мотивирую своих детей, внуков, родственников находить и изучать, идти дальше! Изучая свое родословие, мы узнаем историю семьи и страны! Внуки открыли для себя, что в нашей семье есть известные люди, интересные истории, они стали интересоваться, понимать, о чем идет речь. Это очень ценно», без прошлого нет будущего, — убеждена Лариса Николаевна Баранова.

Знать свою родословную – знать историю своего поколения.

Блокадный хлеб для младшего брата: продолжается проект «80 слов о Победе»

14.03.2025

Проект «80 слов о Победе» продолжается.

– Девчонки, чего хотите? Есть всё! – часто говорил внучкам Генрих Иванович Гелажис. И открывал ведро пряников, ведро карамели, ведро печенья…
– Мама тоже рассказывала, что в их доме всегда были все продукты. Видимо, это было последствие блокады Ленинграда, которую пережил дед… – вспоминает жительница Барнаула Татьяна Гребенникова. Вместе с сыном Иваном она изучает судьбу своего предка Генриха Гелажиса.

Спас брата

Он родился в 1927 году в Белоруссии, практически на границе с Польшей. Имел польско-литовские корни. Через три года потерял родителей. У Гребенниковых пока нет информации, умерли они от болезней или были репрессированы. 

– Скорее всего, они были дворянского происхождения, – предполагает Татьяна. – Помню фото своего прадеда в военной форме.
Генриха и старшего брата Витаутаса взяла к себе бабушка, но вскоре тоже умерла. Так сироты оказались у родственников в Ленинграде. Но люди они были военные, их переводили с места на место. Видимо, не смогли оставить мальчиков у себя. И в 1935 году отдали их в детский дом N 52. Документы позже нашлись нашли в ЦГА Санкт-Петербурга. Сейчас очень большой массив оцифрован и много документов доступно в интернете. А в свое время, когда историк Татьяна Гребенникова работала над диссертацией в питерском архиве, ничего найти не смогла.

В блокаде Генрих прожил почти год. Это было тяжелое, драматичное время. Ежедневная пайка — щи из мороженой капусты, тонюсенький кусочек хлеба (буквально несколько миллиметров в толщину напополам с клеем, опилками, картофельными очистками) и пшёнка. Витаутас отдавал младшему брату свою еду: тебе нужнее. И вскоре умер от голода.

Потом детский дом эвакуировали по льду Ладожского озера на Большую землю.

– Прадед пережил такие страшные испытания, рано потерял родителей, сама эвакуация очень драматичная, – рассказывает шестиклассник школы № 125 Иван Гребенников. – Машины были с открытыми бортами, Многие просто тонули. На глазах Генриха под лед уходили его товарищи по детскому дому. Водители ехали с открытыми дверями, чтобы в случае чего – быстро выпрыгнуть. Ему повезло…

По тонкому льду

Несмотря на обстрелы, погоду и усталость, водители старались совершить как можно больше поездок, некоторые успевали за сутки сделать не один, а два, иногда даже три рейса. Известный лозунг того времени: «Каждые два рейса обеспечивают 10 500 ленинградских жителей. Борись за два рейса».

Но Ладожское озеро оказалось коварным – проваливались под лед сотни машин. Проблема была в резонансе, который возникал при совпадении скорости автомобиля со скоростью ладожской волны подо льдом. И ученые изобрели такой прибор – прогибограф. С его помощью удалось определить, что при совпадении скорости автомобиля со скоростью ладожской волны подо льдом возникает резонанс, разрушающий ледовое покрытие. 

Чтобы избежать резонанса и утопления машины, запрещалось:

обгонять другие автомобили
двигаться со скоростью 35 км/ч
От водителей требовали двигаться параллельными колоннами и соблюдать дистанцию между автомобилями не менее 70—80 метров.

Помощь науки позволила сократить потери, и трассу эксплуатировали до 24 апреля 1942 года. Последние машины прошли по Ладоге при толщине льда всего 10 см.
Но перебравшимся по льду Ладоги больным и истощенным детям еще предстояло несколько суток провести в товарных вагонах-теплушках. Добирались до места нового жительства они крайне измождёнными. Часто их нужно было выносить из вагонов на руках.

– Это были крохотные старички и старушки, которых надо было кормить с ложечки и вливать в них собственную кровь, чтобы довести до дома, – вспоминала о том страшном времени Антонина Хлебушкина.

Янович – Иванович

Генриха эвакуировали в Ярославль. Там мальчика спросили, как зовут. Он назвался Геней. Имея в виду Генрих. А записали как поняли – Геннадий. Даже в документы не заглянули. Поменяли и отчество – так Янович стал Ивановичем. 

Генрих-Геннадий устроился на работу на оборонный завод. Делали парашюты, резиновые лодки для действующей армии. После войны его самого призвали в армию. Привезли на Дальний Восток, в поселок Совгавань. Но там быстро выяснилось, что у парня проблемы с сердцем – последствие блокады. Так что служил он совсем немного. Комиссовали, уехал в Томск. Женился, в семье родилось четверо детей, в том числе мама Татьяны. Переехали на Алтай. 

Здесь Генрих долго работал на Белоярском мачтопропиточном заводе. Потом разнорабочим в геологической экспедиции.  Но блокадное детство не отпускало: страдал желудком, постоянно пил лекарство. Пережил несколько инфарктов, от последнего умер в 1994 году. 

– Он хорошо рисовал, и нас, внучек, научил рисовать. Мой младший сын Илья очень на деда похож. И Иван в чем-то тоже, – говорит Татьяна.
Два Ивана

Папу Ивана тоже зовут Иван. Вместе с Татьяной, будущей женой, они учились историческом факультете АлтГУ. Не удивительно, что Иван Иванович Гребенников тоже серьезно увлекается этой наукой. История – получается, дело семейное.

Мечтает стать дипломатом-международником. А пока изучает историю, разглядывает документы и чертит карты. Анализирует факты и детали прошлых и современных военных операций. Каждое утро начинает с изучения новостей о ходе СВО, следит за хроникой боевых действий, освобождением российской армией очередных населенных пунктов.

На вопрос, почему многие ветераны – фронтовики не любят вспоминать эпизоды войны, отвечает, что это тяжело, страшно, и на душе больно.  Мальчик не сомневается, что наша страна может победить любого противника, только для этого надо немного поднять моральный дух общества и усилить воспитательную работу.

– СВО была необходима. Русских на Украине гнобили, уничтожали физически, язык запрещали, развивали русофобию, – убежден Иван.
В этом году он участвовал в нескольких общероссийских исторических олимпиадах, и во всех вышел в финал. Но вместе с мамой он выбрал для участия очный этап олимпиады по истории. Она пройдет в Москве, в МГУ на весенних каникулах. А в будущем году примет участие в олимпиаде МГИМО.

И продолжит изучать историю своей семьи, выступать на конференциях, публиковать собранный материал. Рассказывать о жизни предков, судьбах страны и разных поколений защитников Родины младшему брату, сестре, а потом – и своим детям.

Еще одна отличная традиция есть в семье Гребенниковых – они по очереди читают друг другу вслух. Обычно перед сном. Идея была, чтобы увлечь детей художественной литературой, у нынешних детей-визуалов с этим большие проблемы, говорит Татьяна. И стараются не пропускать театральные постановки по произведениям классиков. Пушкинскую «Пиковую даму» освоили именно через театр. Все, как говорится, зашло. 

Гуманитарий должен много читать, убежден Иван Гребенников-старший. Сын Иван с ним полностью согласен.

А еще он гордится праздником 9 мая и обязательно смотрит военный парад.

Боевое братство Чекалиных: проект «80 слов о Победе» рассказывает о пяти поколениях военных и пограничников

26.03.2025

О пяти поколениях военных и пограничников рассказывает проект «Алтайской правды».

Из века в век

На телефоне ветерана погранслужбы майора Николая Васильевича Чекалина при звонках играет марш «Прощание славянки». На вопросы он отвечает по-военному четко: «так точно». В его роду — пять поколений защитников Родины. Прадед Мартемьян Тимофеевич Ощепков, унтер — офицер, в 1914 году служил в корпусе пограничной стражи.

После революции — в Красной армии.

Сын Вадим Чекалин, выпускник барнаульской школы № 125, тоже офицер – пограничник, участник боев с украинскими националистами, в прошлом году вернулся со Специальной военной операции. 

Именем героя

Пять братьев Чекалиных приехали на Алтай в 1920 году из Тульской губернии в село Огни Усть-Калманского района. Все пять отправились на фронт в 1941 году. Четверо сложили головы, защищая страну. Выжил только Иван Никанорович. До войны он работал учителем истории в Марушинском районе (сейчас Целинный) Перед самой войной два года был директором Воеводской школы. Воевал на Северо-Западном фронте.

В 1945 году был ранен. Остался служить в Советской армии. Умер в 1971 году, в звании генерал-майора.

Городок Чекалин в Тульской области считается едва ли не самым маленьким в России, здесь живет около тысячи человек. Он носит имя дальнего родственника Николая Васильевича.

16-летний партизан Александр Чекалин. Поколению советских детей это имя памятно до сих пор. Вместе со взрослыми подросток подрывал поезда, бил немцев, собирал сведения о количестве и дислокации вражеских войск. Преданный кем-то из односельчан, был взят в плен, выдержал все пытки, был казнен. Посмертно удостоился звания Героя Советского Союза. На месте гибели Саши стоит его бюст. 

По заливу – с песнями 

Отец Николая, Василий Владимирович Чекалин нес службу на Курилах, радистом погранзаставы на острове Уруп с 1951 по 1955 годы. По его стопам пошел и сын. В военкомате Колю спросили, где хочет служить. Девятиклассник ответил – в пограничных войсках. По комсомольской путевке парень и был в итоге направлен в Сахалинский погранотряд. Сначала изучал азы военной профессии в учебном пункте в поселке Золоторыбный. Два года на Поронайской погранзаставе, у самого берега Охотского моря с его фантастическим рассветами, остались в памяти навсегда. 

В учебном пункте на зарядку с песнями бегали по пять километров по заливу. На боку лежала шхуна, оставленная японскими браконьерами: села на мель, когда ее догоняли наши пограничники. 

Николаю навсегда запомнился песчаный плац в учебке на берегу моря: 

— По его периметру лежали плоские ракушки. Каждую неделю нам давали команду – в цинковые ящики из-под патронов мы набирали воду, ракушки споласкивали и снова раскладывали по периметру плаца, — вспоминает Николай Васильевич. 
А потом – залив Терпения, Поронайская погранзастава. 

Вызвали его к командиру:

– Он ко мне спиной стоял. Потом повернулся, и я растерялся. Офицер — копия моего школьного учителя-фронтовика Александра Львовича Юдина! Оказалось, это его сын Николай Александрович. Так я и начал служить у него на заставе, был комсоргом. Потом дал мне рекомендацию в партию и в военное училище. Всю жизнь на него равнялся. И сейчас мы, что называется, на связи. В прошлом году встретились, не виделись 46 лет! Общаюсь и с его сыном. Когда я служил, ему было пять лет. Дмитрий Николаевич Юдин уже генерал-лейтенант, служит во Владивостоке начальником Пограничного управления ФСБ по Приморскому краю, — с гордостью рассказывает Николай Васильевич Чекалин.
Ну а в далекие 70-е будни Николая — дежурства по заставе, наряды, дозоры. Летом – по песку, зимой – по застывшим торосам. На заставе был пост технического наблюдения, локаторы следили за морем, перемещениями японских шхун браконьеров. Наши погранкорабли их перехватывали. А те сети обрубали и пытались скрыться. Когда настигали, шхуны и сети изымали.

– Нам разрешали на зиму для заставы заготавливать рыбу, — рассказывает Николай Васильевич. — Рыбачить пограничников учил старшина-фронтовик. Ну а меня учить не надо было – с детства с отцом рыбачил на Катуни, в родном селе Ая. Набирали полный бредень горбуши, кеты, кижуча – вытаскивали из моря, цепляя снасть к Газ-66. Потом рыбу чистили на заставе, вспарывали, икру — в тазик. Кетой и горбушей наполняли бочку, солью пересыпали и слоями складывали. Икру солили в рассоле – и по банкам. Этого деликатеса было вдоволь – ложками ели из тазиков. Была своя коптильня…

Не стареют душой

В 1982 году Чекалина направили на учебу в Омское общевойсковое училище, готовили на замполита. Через полгода, учтя срок службы на заставе, присвоили офицерское звание. 

Он писал рапорт, чтобы направили в Афганистан, но не получилось. После развала СССР, в 90-е годы, на Алтае была образована погранстража. Николай Васильевич стал внештатным сотрудником этого ведомства. Время было неспокойное. Протяженная граница. Наркотики, контрабанда… Потом Барнаульский погранотряд.

И сегодня майор Чекалин в строю – он заместитель председателя совета Алтайской региональной общественной организации ветеранов пограничной службы. Проводятся мероприятия с ветеранами, встречи с молодежью. Традиционным стал межрайонный турнир по футболу в селе Волчно-Бурлинском Крутихинского района памяти Петра Кагыкина. Это участник Великой Отечественной войны, легендарный пограничник, Герой Советского Союза. 30 апреля 1945 года во время штурма Берлина, рискуя жизнью, он прорвался в здание Рейхстага. Раненый боец первым водрузил на северном его крыле Красное Знамя Победы.

Участвуют ветераны-пограничники и в ежегодном военно-патриотическом празднике на горе Веселая в селе Ая. В день Защитника Отечества они поднимаются на вершину. Поздравляют друг друга с праздником, а затем – состязания по военно-прикладным дисциплинам. 

Чекалин рассказывает школьникам о своей службе, об истории погранвойск, о героях Великой Отечественной и СВО. О важности защищать Родину и готовиться к этому – морально и физически. 

Он показывает почетный знак, полученный из рук генерал-полковника Александра Еремина, председателя Международного союза ветеранов погранслужбы:

– Для меня это высшая награда, – подчеркнул пограничник Николай Чекалин.

Дорогая память

В своем домашнем архиве Николай Васильевич все годы бережно хранит свидетельства своей комсомольской молодости: почетные грамоты от Поронайского городского комитета ВЛКСМ, мандат за № 149, выданный ему, делегату комсомольской конференции Сахалинского пограничного отряда… Трогательно выглядит надпись на книжке, подаренной ему в далеком 1978 году пионерами как участнику «Праздника мальчишек», посвященного 60-летию Советской Армии.
Ветеран на постоянной связи с Поронайским краеведческим музеем. 

«Спасибо, Николай Васильевич, что Вам дороги воспоминания о нашем далеком маленьком городке на берегу залива Терпения сурового Охотского моря», — написали ему местные жители.

Проект «80 слов о Победе» напоминает о подвиге героев ВОВ

08.05.2025

Семейные истории, судьбы фронтовиков, примеры героизма и факты будней в разные периоды жизни страны – все это проект «80 слов о Победе», который ведет наша газета совместно с музеем «Наследие» школы № 125.

Главные слова

«Больше всего поразил тот факт, что мой герой выжил по счастливой случайности, когда не успел сесть в свою машину, а она потом взорвалась. И еще что после войны он воспитывал и финансово поддерживал детей погибшего брата…»

«Мой прадед-артиллерист был под следствием у своих за то, что поразил фашистского снайпера,  но при этом снес часть купола костела в Польше…»

«Моя прабабушка была в плену, работала в Германии на какой-то ферме и прятала в сарае советских офицеров, бежавших из концлагеря…»

«Дед рассказывал, что партизанил, а на крышах, где квартировали фашисты,  рисовал свастику – мишени для советских бомбардировщиков».

«Семье прабабушки дали 24 часа на сборы, а потом засунули в теплушки и отправили в Сибирь в трудармию…»

«В судьбе моего героя больше всего поразила история, когда за три дня боев из полка осталось всего семь человек. Но Клюев Г.М., командир, дал четкие команды своим людям, вследствие чего было убито 250 немцев, а остальные скрылись или сдались в плен».

«Больше всего поразил тот факт, что портрет прадеда висит в парке «Патриот», это самый большой парк памяти Великой Отечественной войны в России…»

«Факт про моего героя, который впечатлил меня больше всего, – это то, что он отважно прошел всю войну, вернулся домой в 1945 году. И после этого воспитал четверых детей, а впоследствии восьмерых внуков».

«Больше всего поразила память моей 91-летней бабушки…»

«А меня восхищает оптимизм и сила духа наших предков, которые хлебнули горя, но не опустили рук…»

Таковы краткие впечатления участников нашей рубрики «80 слов о Победе». Мультимедийный проект редакция «Алтайской правды» проводит вместе с музеем «Наследие» барнаульской школы № 125. О своих фронтовиках рассказывают школьники и студенты, педагоги и врачи, представители других профессий. С января опубликовано около сорока военных историй, фотографий, записаны десятки видеоинтервью, опубликованы видеоролики в социальных сетях, анонсирующие проект. Мы честно задумывали уложиться в 80 слов по названию проекта. Но потом поняли,  что это нереально.

Дети и взрослые готовились к записи, перечитывали семейные архивы,  молодые мамы приносили на интервью пиджаки своих дедов и прадедов с боевыми наградами, фотографии и письма. Волновались, настраивались, поначалу не могли вспомнить самое важное. Плакали, пели песни и читали стихи. Признавались, что письма, да и фото, порой приходили в их семьи десятилетия спустя. А иногда информация о судьбе предка выплывала в наши дни. Кто-то, думали родные, пропал без вести на Смоленщине, а оказался в немецком плену. А другой боец, считавшийся погибшим под Москвой, еще воевал три года и сложил голову под Берлином.

Память, память,

Ты порой тревожно

Бьешь по нервам, бешено скользя,

Позабыть такое невозможно,

Потому что забывать нельзя.

«Мы ищем себя…»

А потом, уже после того, как материал выходил, люди присылали новую информацию, находки – наши беседы подталкивали их к более активным исследованиям и поискам своих предков.

«Мы ищем не их, а себя» – так объяснила студентка Мария Гурова.

История героизма и верности,  любви и самопожертвования живет в памяти, в документах, старых фото и наградах,  бабушкиных часиках и дедушкином бинокле, в семейных архивах. В нынешних внуках, правнуках и праправнуках защитников и победителей.

Где-то в семьях – скудная информация, а где-то – целые исследования, книги с массой подробностей о жизни нескольких поколений семьи начиная с XVIII века. Альбомы и снятые фильмы.

Как будто читаешь историческую семейную сагу. Или смотришь многосерийный фильм: с чередованием планов, цветной или черно-белый, в финале которого через массу страданий и потерь, бед и боли случается что-то хорошее. История страны. Скорбь и радость со слезами на глазах…

«Мне снится война, и я закрываю собой вражеский дот, – признается студент, поисковик Илья Титов. – Говорят, перед смертью перед глазами проносится вся жизнь. Но у меня стоят картины будущего – как будем выглядеть мы в старости, как бы выглядели мои погибшие прадеды и все погибшие воины… Если бы выжили…»

«Дед не любил вспоминать и рассказывать о войне, – говорили нам многие собеседники. – А мы, честно говоря, не особо и спрашивали. Сейчас понятно, что зря. Надо было настаивать…»

Три колоска и напутствие Брежнева

В большой семье Барановых – четверо детей и четыре внучки. В роду было шесть поколений двойняшек. Старший сын, Пётр, родился 19 января 1986 года, а младший, Роман, – в тот же день, только 19 лет спустя. У Ларисы Николаевны из Барнаула хранится швейная машинка «Зингер», приданое бабушки Евдокии Матвеевны. В войну машинка спасла семью от голодной смерти: Евдокия шила занавески, салфетки и меняла их на продукты.

«Жили в Казахстане – голодно. Несмотря на строгий запрет, мы, дети, по убранному полю собирали колоски пшеницы. Но не дай бог попасться на глаза надсмотрщику – кнутом так исходит, что долго помнить будешь. И радовались, что не заявил куда следует, иначе тюрьма неминуемая…» – вспоминала Анна Петровна Бородкина, мама Ларисы Николаевны. Она потом станет учителем и получит орден Трудового Красного Знамени.

Лариса нашла место захоронения своего предка-фронтовика Андрея Бородкина – в Крыму, в братской могиле. Ездила к мемориалу, почтила память.

А недавно семья узнала о судьбе еще одного прадеда. 17-летний десантник Алексей Лодин воевал на Малой Земле, где перед боем их напутствовал начальник политотдела 18-й армии полковник Леонид Брежнев.

Взорвал гранатой вражеский дот и получил сильное ранение, остался лежать на земле. Матери ушла похоронка. Но боец выжил и после госпиталя вернулся в строй. Прожил долгую жизнь и умер в 95 лет.

Город имени героя

В телефоне ветерана погранслужбы майора Николая Чекалина играет марш «Прощание славянки». На вопросы он отвечает по-военному четко: «Так точно». В его роду – пять поколений защитников Родины, начиная с прадеда Мартемьяна Ощепкова. Унтер-офицер до революции служил в корпусе пограничной стражи.

Именем дальнего родственника Николая Васильевича назван населенный пункт – в Тульской области есть город Чекалин. 16-летний партизан Александр Чекалин подрывал в тех местах поезда и бил немцев. Плен, пытки, казнь. Посмертно получил звание Героя Советского Союза.

Отец Николая Васильевича – пограничник. Как и сын Вадим. В прошлом году он вернулся с СВО.

Офицер запаса без дела не сидит. Заместитель председателя Совета ветеранов погранслужбы проводит мероприятия с ветеранами, встречи с молодежью, ведет переписку со своими командирами и сослуживцами, товарищами с заставы на берегу залива Терпения сурового Охотского моря, которой отдано несколько лет службы.

Вещий сон

Татьяна Черкова детство провела в Красноярском крае. Помнит Лидию Русланову, встречалась с Михаилом Таничем. Она держит в руках письмо:

«Маме приснился отец в военной форме. Будто уходит он от нее… Мама зовет, а он не отвечает и уходит все дальше. А в середине лета семья получила казенный синий конверт – извещение о гибели. Иван Андреевич Самохин был убит 11 июня 1944 года».

Евдокия, жена Ивана, прочитав письмо, без слез и причитаний ушла. Только глубокой ночью она очнулась и вернулась к зареванным детям.

– Вернувшись с Первой мировой и Гражданской войн, Иван Самохин сложил голову на полях Великой Отечественной, – рассказывает его внучка, педагог барнаульской школы № 60 Татьяна Черкова. – Он прекрасно играл на гармошке, сам делал музыкальные инструменты. Есть фото еще с Первой мировой. Он воевал за красных, а его братья – в рядах Колчака. Потом вернулись в отчий дом и жили дружно. О прошлом напоминали лишь гранаты без запалов, лежавшие на буфете. Правда, братьев быстро репрессировали…

Татьяна основала в школе музей «Локальные войны XX века». Там – память о выпускниках, воевавших в Афганистане, Чечне, Сирии, на СВО. Многие вернулись. А некоторые погибли. Владимир Завьялов – в Афганистане,  Вячеслав Сальников – при штурме Грозного.

Вместе со Светланой Павлюковой, матерью Героя Советского Союза Константина Павлюкова, Татьяна составила список барнаульских ребят, погибших при исполнении интернационального долга. Со своими учениками она ухаживает за «афганской аллеей» на Власихинском кладбище. Краеведы обновляют оградки, очищают могилы от листвы и снега. А на территории школы ее усилиями появилась первая в городе Аллея Памяти погибших воинов-интернационалистов.

«Иди и рожай!»

Другой педагог, Галина Белоглазова, руководитель музея «Наследие», та, с которой мы и ведем этот проект,  часто вспоминает родной дом с фотографиями в рамках на стене. В центре портреты отца, Николая Матвеевича Болдецова, и деда Матвея, их награды. На фронте были и отец, и дед. Оба вернулись. Отец под Сталинградом получил тяжелое ранение.

«До нашей рязанской деревни война всего-то 3 километра не дошла. Мы,  дети, особенно пацаны, активно в нее играли. Роща за домом вся в землянках была. У деда в мастерской шинель с войны висела. И телефонная сумка радиста была с настоящей трубкой. Помню правую руку отца, протез,  поддерживающий кисть руки, и стянутую кожу на руке в нескольких местах – следы от осколков», – рассказывает Галина Николаевна.

Ее мама, Наталья, тоже рвалась на фронт. Но военком сказал: «А тебя я на фронт не возьму. Тебе детей нужно рожать, иди и рожай!»

Красивая она молодая была, вспоминает Галина. Высокая, стройная, густая черная длинная коса. Но вместо нарядного летнего платья пришлось облачиться в робу и вместе с другими жителями отправиться на строительство противотанковой оборонительной линии. 

И всю войну по десять часов в день работала в швейной мастерской. Шила стеганые ватники, брюки и теплые рукавицы для бойцов фронта. Из маминых воспоминаний: «Однажды меня в Москву на целую неделю командировали. Ватников мы нашили много, но отправили все без пуговиц. Вот меня и командировали «на пуговицы». Целую неделю их пришивала».

Пуговицы для военного обмундирования в годы войны Советский Союз закупал в Америке в рамках ленд-лиза. Их штамповали из цветного металла, который на предприятиях СССР шел исключительно на военные нужды. В то же время пуговиц требовалось очень много. На обмундировании (гимнастерка, шинель, галифе, ватные шаровары, телогрейка) каждого бойца Красной армии было не менее 30 пуговиц. Чтобы обмундировать 34 миллиона бойцов, требовалось их больше миллиарда! Часть приходила из Америки. Именно такие пуговицы девушка и пришивала в Москве целую неделю, пока их не стали доставлять в швейную мастерскую регулярно.

У Галины Николаевны день рождения 9 мая. Но главный праздник для нее День Победы. По многолетней традиции они с утра идут на мемориал с цветами. Там на медных табличках – фамилии близких людей.

О роли личности

Участниками проекта стали и ученики Татьяны Нетбайло. Педагог барнаульской гимназии № 129 – руководитель поискового отряда «Высота», который несколько раз ездил в экспедиции в Карелию, где погиб Сибирский батальон. Дети рассказывали о своих героических предках, а Татьяна – о поисках бойцов. О том, как это влияет на ребят. И о том, с чего все началось. Собственно, об этом много писала «Алтайская правда», ее журналист Константин Сомов стал автором документальной повести «Сибирский батальон».

Педагоги и ученики 129-го лицея имени Сибирского батальона подготовили свой фрагмент Знамени Победы. Имя своего деда Татьяна Нетбайло вышила на красной ткани яркими желтыми нитками. Он станет частью огромного общего Знамени, которое понесут на шествии 9 Мая. Символ огромного «Бессмертного полка», где Сибирский батальон был небольшой, но важной его частью.

В этой истории для меня значимо было другое – роль личности.

Руфина Васильевна Малютина поехала на Камчатку, где жила ее умершая мама. Разбирала документы и вдруг обнаружила письмо отца, Василия Невежина, отправленное за три дня до его последнего боя.

Иные, узнав о судьбе отца, успокаиваются. Но для Малютиных все только началось – огромная работа по поиску родственников бойцов Сибирского батальона. Переписка с архивами, выступления в СМИ и школах, общение с родственниками погибших. Ее домашний телефон был напечатан в «Алтайской правде» и стал горячей линией. Список погибших земляков, призванных с Алтая, пополнился. Квартира Малютиных стала неким штабом поиска.

А я, кажется, понял, почему Руфина Васильевна не успокоилась, узнав о судьбе отца. И все, по сути, только началось. Она не могла предать память его товарищей, алтайских мужиков, которые плыли на барже из Акутихи и окрестных сел, формировались в батальон в Бийске, ехали в поезде до Петрозаводска, пешим маршем шли до Ругозера, сидели в окопах в болотах, тревожно прислушиваясь к гулу вражеских самолетов, и писали последние письма домой, стараясь подбодрить родных. И приняли смерть ради нас.

Мы все – Сибирский батальон. У каждого свой фронт и тыл. Своя амуниция и боекомплект. Свои друзья и враги. Свои ценности и смыслы. Для кого-то – пострелять в компьютерной игре, а для кого-то – пойти на СВО. Для одних – краем глаза посмотреть военный фильм, а для других – собрать посылку для бойцов СВО, навестить ветерана и помочь ему. Для одних – поехать летом в Дубай и Таиланд, а для других – в карельские болота на поиски солдат, найти и поднять их останки. Кстати, этим летом бойцы отряда «Высота» вновь планируют принять участие в поиске в Муезерском районе Карелии.

Чтобы «поднять» солдата в самом себе.

Осколок у сердца

Об этом наш проект «80 слов о Победе». Сохранить память о пехотинцах Николае и Матвее Болдецовых,  о Василии Невежине и его последнем письме. О десантнике Алексее Лодине и партизане Саше Чекалине.

О герое трех войн Иване Самохине. Об Андрее Лузине,  который прожил сорок лет после войны с осколком у самого сердца.

О фронтовике Петре Кошкарове, который перед войной в Турочакском районе сломал старый дом и начал строить новый. Но достроить не успел. Вернулся домой в 1945 году с перебитой рукой и таки достроил дом. И к родившимся до войны пятерым детям добавилось еще три. Всех воспитали достойно. Семья хранит его память.

И нам хранить.