Серия работ «Агропульс: дела и люди»

Агростартап — в надежных руках

06.08.2021

34-летний Алексей Кудрин из Новотроицка, глава недавно образованного КФХ, в конце июня прошел конкурсный отбор в Минсельхозе Омской области на получение безвозмездного государственного гранта в 3 миллиона рублей. И получил его. Не мог не получить. В его хозяйстве крепкая материально-техническая база. Значит и руки у Алексея откуда надо растут, и голова варит. Для таких, как он, грант — инструмент для развития КФХ.

Перед поездкой я названивал Алексею. Но в тракторе на покосе разве услышишь звонок? А если и услышишь — не до пустопорожних разговоров ему в столь горячее время. А повидаться надо бы. В прошлом номере газеты мы сообщили о выделенной ему безвозмездной господдержки на развитие молочной козьей фермы. Поддержку он действительно получил, но не на козью ферму. Требовалось установить истину, заодно и познакомиться с его хозяйством. Я решил поехать безо всякой договоренности. В ночь громыхало, землю чуть сбрызнуло дождем — наверняка, пока трава обсохнет, Алексей задержится дома.

…Много лет назад, когда он учился еще в девятом  классе, мне доводилось с ним разговаривать. Помню, как Алеша заявил тогда, что никуда не собирается ехать из села: мол, жить и хорошо зарабатывать можно и здесь. Это было необычно слышать. Ведь молодежь, наоборот, стремилась уехать в город, где цивилизация, удобства, вузы, колледжи, разнообразная работа. Я посчитал его слова юношеским максимализмом — выветрятся через год-другой такие мысли.  Но парень-то, оказывается, слов на ветер не бросал. Остался в селе и хлеб насущный для жизни добывает на сельской ниве. Он давно человек семейный: у него жена и дочь.

Начало девятого утра. Я в Новотроицке. Селян не видно, ни одной живой души — все в домашних хлопотах. Скот выгнан на пастьбу, где-то слышно, как ухает колун, распластывая березовые чурки, с другой улицы несется резкий звук бензокосы. Какой-то парень моет за оградой резиновую лодку после рыбалки.

Он-то и ориентирует меня, как найти Алексея. Это в конце улицы Центральной.

Ох, и длинна ж ты, Центральная, и тоже ни души.

Кирпичный беленый дом Алексея легко узнать. Именно здесь за забором виднеется арсенал сельхозтехники. А перед двором стоит российская «Ода».

Выходит Алексей, хмуро глядит на меня, поперечные складки бороздят его лоб. Понятно, я — нежеланный гость, но такая у меня работа. Обещаю не докучать пустыми вопросами и не отвлекать от дел.

Хозяин ненадолго отлучается. Пока Алексея нет, рассматриваю обширное приусадебное пространство. Капитальная деревянная ферма — коровник, загон и постройка для бычков, старенький трактор Т-150, два МТЗ-82 в очень хорошем состоянии, один из них почти новый, за него зацеплен пресс-подборщик «VIGON» (такой марки я не видел в районе). Там, где стоит новый МТЗ, вкопаны железобетонные столбы. Видимо, на этом месте будет капитальный гараж для техники. Ленточная пилорама, возле которой лежат несколько огромных в обхват бревен осины, приготовленных для распиловки. Значит, пиломатериал для строительства готовит сам. Брус, плахи, тес — все аккуратно складировано под длинным  капитальным навесом. За ним стоит комбайн «Енисей». Совсем уж «мелочи»: роторная косилка, оборудование для химической обработки посевов…

По двору ходит выводок чумазых поросят, которые унюхали один им ведомый запах корешков растений, и пытаются их извлечь. В загоне  бычки копаются в свежем сене — к осени наберут вес.

Чтобы получить грант «Агростартап» для начинающих фермеров, нужно было выдержать очень жесткий отбор, соблюсти все его условия. И чтобы скотина была, и чтоб хозпомещения добротные  имелись, техника, земля в собственности.  У Алексея 140 гектаров своей земли, еще сотня — земельные паи родни. Есть и зерновые посевы. Да, вот еще: необходимо, чтобы на фермерском счету лежало 10 процентов от той суммы, что выделяется по гранту. Грант в 3 миллиона рублей — значит, на счету — 300 тысяч… Всем условиям комиссии Минсельхоза Омской области Алексей удовлетворил. Есть чем  разводить и содержать породистых овец. Его бизнес-проект предусматривает разведение отары в сто породистых голов. Пожалуй, был только один минус — у Алексея нет специального образования, только корочки тракториста. Но за годы работы в сельском хозяйстве он сам себе и за механизатора, и за механика, и за менеджера. А также за зоотехника, ветврача, агронома и т.д.

…Появляется Алексей, ведет откуда-то двух кобылиц. Взрослую Катю ласково треплет за шею, загоняет с жары в прохладу сарая. Запирает за ними дверь.

Нужно снова обрабатывать пары, а на тракторе Т-150 спустило колесо, и его требуется срочно перебортировать. Процедура не из приятных. Шина прикипела к ободу, очень трудно извлечь толстостенную камеру из советской еще резины. 

— Утренний шиномонтаж вместо утренней гимнастики, — язвит Алексей.

Алексей и тракторист Александр Лагаев (он второй год работает в хозяйстве) тянут камеру из покрышки, Виктор (фамилию я не удосужился спросить, он новичок в КФХ) придерживает стальной обод. Я помогаю держать шину. Алексей, который видит, что корреспондент не боится замарать рук, шутит:

— Мужики, к нам из Саргатки помощь прислали. 

И разглаживаются его поперечные морщины на лбу, хмурый вид исчезает. А улыбка у него открытая, мальчишеская…   

Поскольку я держал шину от Т-150, то и нащупал воткнувшийся в нее гвоздь. Стало ясно, отчего спустило колесо и в каком месте надо искать дыру.

— Помощь из Саргатки глазастая, — опять пошутил Алексей в мою сторону. — Мы ведь не увидели его.

Александр Лагаев вытащил гвоздь, попробовал разогнуть руками. Не тут-то было.

— Ого, гвоздь-то совдеповский, потому и толстенную шину пропорол. Нынешние-то из железа-сырца — дугой бы свернулись, а в колесо не вошли.

Заклеили и запихали камеру обратно.

…Вот только не понимаю этого утреннего шиномонтажа — физзарядки. Собирались ведь на покос, а занялись трактором Т-150, не нужным на покосе.

— Это для обработки паров,  — объясняет Алексей. — Они у нас черные стояли, уже три раза мы их дисковали с помощью БДТ. После дождей начался новый рост сорняков. Надо снова восстановить чистоту. Даже в жестокую засуху на паровом поле зерновые способны выстоять. Что и нынешний год подтверждает. У меня на гриве Богомолова хорошая пшеница — по нынешнему-то году! — стоит: на парах посеяна.

— Что за пресс-подборщик у тебя? У нас в районе используется прицепной инвентарь российского производства, белорусского. Есть немецкие «Claas», американские «Jon Dir», а это что за  диковинка?

— Голландский «Vicon». Я его во Владивостоке нашел (по интернету).  Почитал отзывы — вроде неплохая машина. Этот экземпляр использовался в Японии, оттуда попал в Россию. Хотелось работать, а не день-через день  ковыряться в нем. Но получилось не очень складно… Не хочет он обвязывать рулоны. Правда, они плотные получаются. Мы вчера грузили КУНом пару рулонов в телегу, так они не развалились. Может, я какие-то тонкости в заправке полиэтиленового шпагата упускаю? Инструкция к «Vicon»  японскими иероглифами написана. Прошерстил весь интернет, не нашел точной схемы заправки. Сейчас вот дядя Саша придет — может, поможет разобраться.

Подъехал Александр Дюбко, могучий грузный мужчина.

— А вы почему еще не на покосе? — удивляется он.

— Дак с трактором возились.

— Ну, это все, как у всех: всегда что-то мешает выехать спозаранку.

Двинулись через северную околицу села в сторону деревни Галицыно. Покос оказался совсем рядышком, между березовыми колками. Большая часть скошенного лежит, скручено лишь несколько рулонов. Я подошел, потрогал один. Очень ровный, плотный, запах его приятно щекотал ноздри тонким пряным ароматом — кажется, сам бы ел такое сено… Под лесом всегда такое сено, тревожащее запахами деревенского детства…

Александр вскрыл панели пресс-подборщика — вглядывается в его механизмы. Объясняет, как должны взаимодействовать детали. Он не инженер по сельхозмашинам — просто очень башковитый мужик, с богатым производственным опытом. Первым пресс-подборщиком был для него «Киргизстан»,  который паковал тюки-бруски и увязывал проволокой. 

— Мне было 12 лет. Отец-тракторист в тенечке курит, а мне, пацаненку, предлагает понять принцип работы пресс-агрегата, — посмеиваясь, вспоминал Александр, — и устранить неисправность. Я все его внутренности раскрыл, кумекаю. И докумекал. Потом были другие  пресс-подборщики, последний — «Jon Dir». У всех принцип действия примерно один и тот же.

Александр заставляет Алексея пройтись на тракторе до полного заполнения барабана сеном. Раз, другой, третий.

И ведь докумекал! Определил погнутость одного кронштейна. И еще посоветовал смазать те места, где перемещается шпагат, — уж больно туго он идет. Оно и понятно: «Vicon» из Приморья, где морской климат быстро покрывает коррозией металлы.

Погнутость устранили. Пресс заработал, как надо, и знаток сельхозмашин отбыл восвояси.

Александр Лагаев сгребал скошенное граблями-ворошилками в валки, Алексей скручивал их. Пресс-подборщик выбрасывал плотные кругляши, замотанные в шпагат. Напарник вскоре тоже уехал

И мы неспешно поговорили.

— Сколько тебе нужно сена?

— Рулонов 200. Сейчас у меня 8 коров, 10 молодняка, 20 овец. Количество овец уже в этом году в разы увеличится.

— Алексей, почему все-таки овцы, а не коровы? Отдачи ждать дольше, но зато потом будет стабильный каждодневный доход…

— Большое молоко — большие хлопоты. Я уверен, что не найду в селе доярку для стада. Те доярки, что работали в советское время, уже состарились. А молодежь не пойдет навоз нюхать. Сейчас все в блогеры подались: все на потеху. все для развлечения… И что же мне все молочное стадо Анжеле, жене, на шею повесить?! Ей и сейчас достается. Коровы, свиньи, птица — это все на ней. А овцам даже теплого помещения не нужно — лишь бы хорошая защита от ветра была. Я уверен, на баранину будет устойчивый спрос.

— У тебя было личное подсобное хозяйство. Никакой отчетности, из налогов — только земельный да транспортный. Чтобы получить «Агростартап», необходимо было оформить КФХ. Это ведь серьезное обременение — другая отчетность, другие налоги, работников официально трудоустроить.

— Справлюсь! Мне так и так надо было оформлять образование КФХ. Зерно на элеватор нынче принимают только от КФХ. Мне его хранить, веять пока негде. А работника мне нужно принять одного — вот Александра Лагаева и оформлю. Это один из немногих, кто остался в селе и вызвался работать на тракторе. Технику чувствует, немногословный, сообразительный. Кого еще лучше желать? На средства гранта закуплю хороших ягнят. Из сельхозинвентаря собираюсь приобрести четыре новых сеялки. Вернее, уже три. Пока рассматривались документы на областной конкурс грантов, пока сам конкурс шел, они в цене выросли. Теперь на ту же сумму только три сеялки можно купить. Металл и все, что из него, взлетело в цене.

— Леша, я обратил внимание на лошадей, которых ты загонял в хлев. У тебя к ним какое-то особое отношение, это явно не мясная порода.

— С детства люблю лошадей, люблю верхом ездить. Только когда?! Времени нет совершенно. Поэтому и объявление недавно дал об их продаже. Покупатели нашлись быстро. Перед тем, как ехать в Новотроицк, созвонились: не передумал ли я? А мне так жалко стало с ними расставаться, особенно с Катей, старшей по возрасту кобылой (она серо-белой масти в рыжую крапинку — будто в веснушках), она такая умница. Все понимает, только сказать не может. И я дал отбой. Пусть еще побудут со мной.

Вот такой он мой герой, сельский труженик, думающий не только о хлебе насущном.

Ему надо было уезжать на другое поле. Обещал помочь Александру Дюбко собрать его сено. Долг платежом красен.

А у меня после встречи с Алексеем осталось восхищение этим сильным молодым парнем. Пусть все у него получится!

Драгоценный лен

22.10.2022

Жатва в хозяйствах Саргатского района завершается на полях масличного льна. Пять лет назад у нас началось его возделывание с нескольких сотен гектаров. Сегодня им занято в районе более 7 тысяч гектаров. Он стал экспортной культурой. Выращивание льна не сложнее, чем возделывание пшеницы, но требует более совершенных посевных орудий и раздельного комбайнирования. В КФХ «Великорусское», где масличный лен посеян на площади в тысячу гектаров, есть весь необходимый арсенал техники и классное зернотоковое оборудование для его доводки. 20 октября хозяйство вышло из жатвы, обмолотив последнее льняное поле.

Сгустившиеся сумерки плотно залили иссиня-черным все  окрестности, все потонуло во мраке надвигающейся ночи. Но на зернотоку КФХ «Великорусское» в д. Десподзиновка — яркий свет, еще гудят зерноочистительные машины, провеивают хлеб. Последним доставляет с поля масличный лен Виталий Вульф на К-700.  Весовщица Ирина Кимейша подбивает итоги  прошедшего дня: 18 октября намолочено льна 130 тонн 740 килограмм. Здесь точнейшие электронные весы — никакой приблизительности. Но эта цифирь — бункерный вес, с избыточною влагою. А масличный лен на хранение закладывают с влажностью  8-12,5 процента. Завтра  бригада Владимира Чикинского, завтоком, доведет на сушилке драгоценную массу семян льна до нужной кондиции.

Сегодня машин из-под Николаевки больше не будет. Поле «Сто двадцать» добито. А перед этим обмолотили гриву «Старая деревня», которую крестьянские переселенцы из центральных областей России и Украины изначально облюбовали по прибытию в Сибирь в конце XIX века.  Вообще лен поздно вечером опасно молотить: он намокает от выпавшей росы, наматывается на вращающиеся части комбайнов, превращается в сухую паклю и легко воспламеняется. В Омской области несколько комбайнов так и сгорели. А в прошлом году у баженовского фермера Григория Мартынова вспыхнул ДОН-1200 — вовремя пожарная машина прибыла.  Да и смысла  перемещаться  на новое место, перегонять всю сельхозтехнику на ночь глядя нет. Как говорится, будет день — будет пища…

Но мне край нужно добраться туда, чтобы там встретить утреннюю зорьку и  отдохнувшую бригаду. Это единственное время, когда хлеборобов можно  спокойно пофотографировать: они еще чуть расслаблены после домашнего тепла. Потом начинается горячка жатвы — им не до снимков.

Владимир Федорович Луговик, глава КФХ «Великорусское», ждет меня под Николаевкой, и я стараюсь не отстать от его автомобиля по дороге на полевой стан.

В лунном свете поблескивает спящая подле березового колка  техника КФХ. Из печной трубы несамоходного автобуса с двухъярусной кроватью, кухней-столовой яркими метеорами, расчерчивая темноту осеннего вечера, пролетают искры.

В ночь остался дежурить, охранять великорусское добро молодой  косильщик «Мак Дона» Александр Вепрев.

 Весело гудит железная печка, шумит  на ней закопченный чайник.

— Ну, ты, Саша, и накочегарил, — Федорович открывает форточку.

— Тепло дольше подержится, — оправдывается Саня с улыбкой.

И, прихлебывая чай, я слушаю Владимира Федоровича, отнимаю у него время от отдыха — он уже давно мог быть дома, если бы не мой непрошенный визит. Но зато у него есть время спокойно поговорить: его  сейчас не докучают звонками по сотовому телефону, коих за день может быть несколько сотен. Нужных, ненужных, деловых, пустопорожних… Тишина для него — это, наверное, самое большое наслаждение.

Поля «Великорусского» самые обширные в районе: около 500 земельных паев собственников земельных долей из Николаевки, Михайловки, Баженово, Десподзиновки, Алексеевки арендует хозяйство. Примерно 6000 гектаров. 

Пшеницу сеют на 3000 гектарах, горох возделывается на 1000 гектарах, 600 гектаров отведено под овес, 1000 гектаров отдано масличному льну и 400-500 гектаров — пары. Из года в год земледельцы «Великорусского», почти независимо от погодных условий, выращивают отличные урожаи. Бывало — часть выращенного уходило под снег, но весною все равно поднимали оброненный хлеб.

— В этом году мы начали жатву в новых условиях: наконец-то запустили  модернизированный зерноток, — говорит Владимир Федорович. — Потратили еще 15 миллионов рублей, чтобы  смонтировать оборудование  омского НПП «Сатурн-агро» (это одно из лучших в стране специализированных предприятий со своим конструкторским бюро). Оборудование очень энергоемкое, потребляет 200 кВт/ч — мы бы оставили без света Десподзиновку. Но, благо, саргатский РЭС пошел нам навстречу. Глава района Владимир Васильевич Хохлов все время держал ситуацию под контролем  — и в деревне была смонтирована новая подстанция мощностью в 400 кВт/ч (была на 100 кВт/ч).

Пару раз мы убирали до 6 утра.  Мужики выбивались из сил, но выдержали, тысячу тонн зерна за день намолотили.

Наш зерноток способен очистить, провеять от сорных примесей 100 тонн зерна в час. Ну, может, чуть меньше, чем заявлено в документации.

— Но как вы работали на другой день?

— Никак. Пошел затяжной дождь, как и обещали синоптики  (на день-два у них прогноз более-менее  точный).

— При ночной уборке идет очень влажное зерно – 24-25 процентов. Оно и нескольких дней не пролежит — загорится, — замечаю я.

— А чего нам выжидать? У нас на 5,5 тысячи гектаров — только пять комбайнов, из которых два «Вектора», им по 14 лет. И не только «Вектора» — новые комбайны ломаются. В такой ситуации надо молотить, невзирая на влажность,

Не сразу с начала уборочной, но заработала у нас и мощная сушилка. Ее производительность 30 тонн в час. И влажность в 18-19 процентов она не чувствует: не успеваем загружать и выгружать из нее зерно. Я доволен.

 Вышли мы на масличный лен. На самую драгоценную нашу культуру. Еще весной за нее давали 60 тысяч рублей, цена хороша, потому масличный лен идет на экспорт, главным образом, в Китай. И китайцы тщательно контролируют, что готовят к отправке в их страну. По их требованию специалисты Роспотребнадзора отслеживают, как мы выращиваем его. У нас в «Великорусском» было множество проверок. Исследовались земли, на которых выращивается масличный лен, семенной материал, условия складского хранения, устанавливались в складах ловушки, по улову  в которых определялись инфекционные заболевания, наличие  невидимых глазу паразитирующих насекомых. И делался анализ выращенного льна — никаких остаточных следов использованных средств защиты растений, химпрополки быть не должно.  У нас — все чисто, наш масличный лен удовлетворяет самым строгим требованиям.

Завтра наш полевой стан перемещается за Павловку, остаются два поля: Ивановская грива и Фирсов хутор — это в упор к федеральной трассе на Тюкалинск, на Тюмень.

Глава КФХ собрался домой, а я остаюсь на ночь в вагончике.

…Не спится на новом месте. Высыпали звезды, ясная ночь обещает ясный день. В заднее оконце походного  вагончика заглядывает созвездие Стрельца. 

Приближается рассвет. Пол восьмого утра забарабанил по крыше дождик, грязно-серые облака громоздятся по всему небу. Неужели погода не даст сегодня продолжить уборочную? Но заалела на востоке  зорька, краешек солнца поднимается над землей, и вскоре огромный красный диск обагрил светом округу. Тучи свалились к горизонту — жатве быть!

Предвкушаю появление бригады великороссов — деятельных, энергичных, скромных и озорных, горячих и выдержанных.

Ночной дежурный на полевом стане Санька Вепрев уже спозаранок растопил печку, нагрел чайник.

Вот подъехал УАЗик-буханка, заходят в вагончик хлебнуть чаю Виктор  Обрывалин, Павел Волков, Андрей Кононыкин. Как крепки их рукопожатия.

— Чо, ночевал здесь, поди, жена из дома выгнала? — на полном серьезе спрашивает Виктор, но глаза у него смеются.

 — А мы думали:  ты уже не приедешь, — светится улыбкой Павел Волков.

В это зябкое утро согреваешься их теплом, сердечным  отношением.

Да как я мог не приехать — не увидеть хлеборобов «Великорусского» в деле? Это все равно, что год прожить напрасно. Его труженики для меня —  как батарейки, заряжают добрыми эмоциями, рабочим настроем. Жаль, не увижу  сегодня Николая Планкова. На жатву ему приходилось добираться в последние годы с Нижнего Иртыша. Задиристый, шумный, он всегда заводил народ вокруг себя. Профессионал с большой буквы. В этом сезоне он нашел себе применение в сельхозпредприятии «Старгород-агро»  рядом с домом. На его «Джон-Дире» сегодня молотит хлеб Виктор Кононыкин. Витя еще в школьные годы помогал отцу в поле, здесь приобретал свой первый хлеборобский опыт и в армию уходил, можно сказать, с поля. После службы пробовал свои силы в Омске, но городскую суету, шум, гам не принял — его место здесь, среди хлеборобов. Но начинает он свой день не с комбайна —  садится на топливозаправщик, старенький ГАЗ-53, и заправляет всю технику.

Заливает полный бак трактора  «Джон Дир», сцепленного с анкерным глубокорыхлителем той же марки
512-й модели — это приобретения нынешнего года. Трактор не новый, но в идеальном состоянии,  а такого современного сельхозорудия для рыхления еще нет ни у кого в Омской области.

Молодой не знакомый мне парень крутится возле него. Уж очень он похож на Валерия Георгиевича Банникова, механизатора на самоходной косилке. Так  и есть: это Дмитрий Банников,  сын Валерия, и тоже с детства с отцом в поле. Попробовав себя на разных производствах, вернулся работать на родной земле. Он обрабатывает сжатые поля, взрыхляет так называемую подошву, почвенное уплотнение, образующееся на глубине в 40-50 сантиметров.

— В этом «Джон Дире» почти 500 лошадей. Для трактора будет серьезная нагрузка. 76 литров солярки улетает у него в час, — объясняет Дима. — Управлять им — одно удовольствие: бортовой компьютер рулит…

Мужики готовят технику к выходу в поле. Смазывают через точки смазки подшипники, продувают запыленные фильтры, радиаторы, а самый молодой комбайнер Виталий Горшунов залез даже в бункер и там все вычистил от пыли.

— Виталий прямо на глазах превращается в отличного специалиста, — Владимир Федорович Луговик, глава «Великорусского», радуется за парня. Тот заменил безвременно ушедшего из жизни отца, комбайнера Валерия Горшунова. Он  был бы горд за своего сына.

Помощником  комбайнера на «Векторе» у  Павла Волкова в прошлом году был его сын Даниил. На этой жатве он поменял « коня» и теперь на «Урале» возит зерно с поля.

—  Что я буду все время за отцовской спиной? Пора самому в силу входить, — Даниил своей самостоятельной шоферской долей доволен.

Даня  цепляет походный вагончик, бочку с водою и  трогается в путь, на новое место, на Ивановскую гриву — недалеко от д. Павловка. Но первыми уводят самоходные косилки «Мак Дон» Валерий Банников и Александр Вепрев. К приходу комбайнов на гриве уже будут лежать скошенные валки. Только раздельная уборка дает возможность  нормально обмолачивать масличный лен, у которого стебель, как проволока.

Мужики уходят на экспериментальное поле, засеянное перекрестным способом анкерными сеялками. Такой посев применили впервые. На одной половине его провели хипрополку, на другой — не стали. Когда надо было бороться с сорняками,  их не было, а потом, после июльских дождей, подняли голову. А лен уже в стадии бутонизации. Все ученые утверждают, что в это время нельзя применять гербициды: погубишь будущие соцветья — погубишь урожай. Но если не обрабатывать —  сорняки могут задушить посеянное. Решили поэкспериментировать: одну половину  поля обработали, другою не тронули.

Полевой стан, вся техника на поле перебралась на Ивановскую гриву. Рядом идет федеральная трасса, по которой нескончаемым потоком текут большегрузные фуры.

 — Наверное, мужики смотрят на нас с дороги и думают: вот разгильдяи, уж зима на дворе, а они все в поле чухаются, — с улыбкой говорит Владимир Федорович.  — Невдомек им — какая у нас колоссальная нагрузка. Каждый погожий час в дело используем.

Напомню: на 5,6 тысячи гектаров посевов в хозяйстве 5 комбайнов, из них два старых «Вектора». Хотели еще один «Джон-Дир» купить, надо было его привезти с Казахстана. Были готовы заплатить к его стоимости неслабую  таможенную пошлину, но, как оказалось, наше правительство ввело обязательный сбор за будущую утилизацию техники — требовалось дополнительно выложить еще 9 миллионов рублей. К такому сюрпризу Владимир Федорович не был готов — такой желанный на жатве комбайн так и не перешел казахстанско-российскую границу… 

Непогоду во время жатвы в хозяйстве тоже использовали с толком. Начали наводить порядок в выкупленной у судебных приставов машинно-тракторной мастерской в Михайловке — бывшее МТМ  СПК «Победа». Неделю грязь выскребали и вывозили из мастерской, несколько дней корчевали деревья, выросшие на его  крыше.  У главы «Великорусского» есть намерение сделать это МТМ лучшим в районе, с современным оборудованием, комфортным отоплением, теплым туалетом и душевыми. Сколько можно великороссам готовить технику на весеннем морозе, в грязи? Такие условия не прибавляют здоровья.

 Владимир Луговик и Александр Дернов  пошли по протравленной половине поля. Лен стоял чистый, кустистый, с множеством нераскрытых коробочек, похожих на полосатые мячики.

— Слушай, Федорыч, — говорит Александр, — а лен-то, кажется, в полном порядке.  Наша  химпрополка его не сгубила.

 — Похоже, так и есть. Но  Валерий Георгиевич Банников любит приговаривать: комбайн покажет.

А масличный лен сыпется в бункера комбайнов примерно так же, как и на других полях. Урожайность у него в среднем 12 центнеров с гектара (это больше среднерайонной урожайности), качество обмолоченного льна отменное. В «Великорусском» посеяна суперэлита сорта «Северный». И два семеноводческих хозяйства Омской области, занимающихся  его разведением, купили здесь весомую партию семян.

Но большая часть его уйдет  в Китай.

— А почему там  такой интерес к нашему льну? — интересуюсь я у главы хозяйства.

—  У льняного масла  много замечательных свойств, прежде всего, рекордное содержание ненасыщенных жирных кислот Омега-3, которые помогают в профилактике диабета, атеросклероза и других заболеваний, связанных с нарушением кровотока, —  Федорыч не стал вдаваться в подробности, коих знает много. — В Китае льняное масло является стратегическим сырьем, на котором строится здоровье нации, его  добавляют во многие продукты питания. А нам из Поднебесной поставляют вредные трансжиры…

А вот такая цифра, почерпнутая мною из интернета: в России для внутреннего потребления используется только 2-3 процента от собранного урожая масличного льна. Большей части россиян вкус льняного масла неведом.

Первым с поля уводит груженый  КамАЗ с прицепом Александр Никифоров. Раньше на этом грузовике работал Игорь Тимофеев, но после перенесенного  ковида, так и не поправился до конца. Такова сегодняшняя реальность — от коронавирусной инфекции никто не застрахован.  Владимир Федорович Луговик тоже переболел, отлежал в «красной зоне» Большереченской больницы.

При очередной выгрузке льна я подсаживаюсь в желтый «Нью-Холланд» к Андрею Кононыкину. Это на его комбайне во время жатвы вышла из строя муфта привода жатки. И ее доставляли в Омскую область самолетом из Европы. Несколько дней комбайн простоял, но такова плата за использование передовой западной техники. Да — производительна, да — качество обмолота высоко,  а потери минимальны, но если ломается — доставка оригинальных запчастей требует времени. 

— Андрей, я что-то не пойму, у меня бункер  почти не наполняется зерном, — обращается  Павел Волков  по рации. — Сыплется одна полова.

— Попробуй уменьшить ветерок обдува, — советует Андрей.

Павел выводит «Вектор» с поля, чтобы разобраться, куда утекает зерно: лен — как вода, стоит образоваться какой-то щелке, и он утечет через нее.

Весь транспорт наполнен, загрузился «Урал»  Даниила Волкова, КА-700 Виталия Вульфа. Дорога до Десподзиновского тока у них дальняя, плечо почти в 40 км, половина из них по лесным дорогам — не скоро они вернутся назад. На выручку приходят два современных КамАЗа с прицепами с Любинского ХПП.

Владимир Федорович тоже отправляется на зерноток. Сегодня будут запускать сушильное оборудование для доводки льна. Товарное зерно хранят при влажности не более 12,5 процента, а семенной материал — при влажности 8 процентов.

Надо было и мне отправляться восвояси. Хотя работой хлеборобов «Великорусского» можно любоваться бесконечно долго. Казалось — легко и непринужденно исчезают валок за валком, медное зерно течет в кузова транспорта.

Большой грант — в большое дело

28.01.2022

Мясоубойный цех в д. Ивановка, построенный на выделенные саргатскому сельскохозяйственному кооперативу два с лишним года назад средства государственного безвозмездного гранта в 20 миллионов рублей, сегодня работает в тестовом режиме. За последний квартал прошлого года через него прошло более 80 туш крупного рогатого скота. В Саргатском районе появилось еще одно предприятие, о котором пока мало кто знает.

Нашему корреспонденту руководители кооператива показали свое детище.

Этого предприятия вообще могло бы не быть. Потому что во время его строительства страну захлестнула пандемия коронавирусной инфекции, и многие российские предприятия из-за ковидных ограничений останавливались, переходили на сокращенный рабочий график, в том числе изготавливающие оборудование для пищевой промышленности. Еще один жестокий удар нанесло тотальное удорожание металла, стройматериалов  в конце 2020 — начале 2021 года.  В бизнес-проекте, который защищали Александр Иванович Калемин, председатель этого кооператива,  и Сергей Анатольевич Мартынов, его заместитель, были совсем другие цены на материалы. Пришлось экономить, выбирая только российское оборудование. Из импортного приобрели китайский малотоннажный грузовичок «Як» для транспортировки скота и немецкий шпарчан (скребмашина) — станок для гладкой обработки свиной шкуры.

Напомню, что стройка началась не с нулевого цикла. Кирпичное здание для этих целей было возведено во время существования здесь подсобного хозяйства шинного завода,  унаследовавшего имущество колхоза имени Карбышева. Но так ведь заводчане делали этот убойный пункт, как принято говорить, «для сэбэ», им не нужно было выполнять все ветеринарные и санитарно-гигиенические требования, предъявляемые к такому роду производства. А эти нормы с каждым годом ужесточаются.  Оно и понятно: на кону — здоровье людей, как тех, кто работает на предприятии, так и тех, кто потом будет потреблять его мясную продукцию.

— Мы долго шли к его запуску, но по-другому и быть не могло, —   рассказывает Александр Иванович, пока мы добираемся на его машине до мясоубойного цеха от Саргатки до Ивановки. —  20 миллионов рублей поступили на казначейский счет кооператива в сентябре 2019 года. Но так просто за стройку не возьмешься, это ведь не сарай в домашнем хозяйстве, и у нас опыта в этом деле никакого. Нашли организацию, которая взялась за разработку проектно-сметной документации. Осмотрев старое здание, проектировщики попросили  выполнить экспертизу: выдержит ли  старый каркас  новые нагрузки? Экспертиза — дело не быстрое, и сам проект — тоже. К марту 2020 года проектно-сметная документация была готова. А дальше — коронавирус, локдаун, остановка  промышленности. Оборудование, которое мы заказывали, а оно эксклюзивное,  под параметры наших помещений, ждали по полгода. Последнюю покупку для цеха сделали уже в сентябре прошлого года, перед запуском.

…Вот и конечная точка маршрут —  кирпичное здание цеха, обнесенное по периметру добротным забором из металлопрофиля. К нему сделана пара пристроек. Здание топорщится вентиляционными  коробами, с правой стороны  примыкает деревянный каркас, еще не обшитый и  не покрытый кровлей. Строительство продолжается.

У ворот поджидает нас Сергей Анатольевич. «А вот наконец-то и начальство», — шутит он в адрес своего компаньона.

Александр Иванович последние две недели готовит документы для Министерства сельского хозяйства Омской области — нужно отчитаться за каждый израсходованный рубль, выделенный государством.

…Если бы я не побывал в этом разбитом, мрачном здании до начала его нового рождения, я, может быть, и не  удивился бы. А так, с порога, поразила чистота, сияющие блеском кафеля стены,  ровный бетонный пол.  И естественный свет из пластиковых окон, заливающий вытянутое высоченное пространство цеха. Умеренно тепло, нет никакого неприятного запаха. Мощная притяжная и вытяжная вентиляция способна за 15 минут сменить здесь  весь воздух.  Под  белым потолком, на металлических направляющих, на цепях висят две туши.

— Цех делится на два отделения, «грязное» и чистое, — Александр Иванович бегло знакомит меня с его оснасткой (спешит к своему финансовому отчету). —  «Грязное» отделение цеха — загон, куда привозят скот и выдерживают некоторое время в карантине.  По другую сторону от этого пригона  — металлическая цистерна, где сжигают останки животных. В глубине территории — вкопанная емкость для канализационных вод (вода для производства используется из ивановской скважины, она полностью удовлетворяет своим качеством цех).  В неотапливаемом боксе хранятся шкуры КРС. Станок для убоя скотины в основное здание не вместился, поэтому  для него сделали пристройку. Далее идет цех по очистке и промывке кишок для выпуска колбас в натуральной оболочке. С тыльной стороны здания — теплые раздевалка, туалет, душ для персонала. Потом — кабинет ветврача (пока нет своего, по договоренности приезжает специалист районной ветстанции). В следующем отделении, сияющем чистотой, Сергей Прокопьев на ленточной пиле разделывает кусок туши и обрезают мякоть ножами.

В правом крыле здания расположены три холодильника. Один для хранения охлажденного мяса, в нем поддерживается температура  от 0 до -1 градуса (тут висит несколько туш), второй холодильный агрегат выдает температуру до -18 градусов и третий — шок-заморозка — до -30 градусов. Александр Иванович распахнул  дверцу, и оттуда дохнуло страшным хладом.

Убойный цех способен в смену принять и обработать до 3,5 тонны мяса.

Деревянная недостроенная конструкция — это будущий терминал для отгрузки мяса оптовым покупателям. Сзади цеха  — деревянные фермы будущего цеха по изготовлению мясных полуфабрикатов. Переработки  нет в бизнес-плане кооператива — компаньонам нужно вкладывать для этого свои средства.

 Я по большей части молчу, впечатленный увиденным.

— Я мечтал об этом проекте десяток лет, — говорит Сергей Анатольевич. — Здание за эти годы несколько раз меняло своего собственника. И его вполне, как это часто бывает с такими стоящими на отшибе объектами, могли бы разобрать по кирпичику. Но мы произвели его в дело, — добавляет он с гордостью.

Да, предприятие еще стоит в начале пути. В цех еще нужно вкладывать и вкладывать средства (они и вкладываются). Нужно наладить подвоз скота из личных подсобных хозяйств, крестьянско-фермерских — создать условия, чтобы крестьяне везли свой скот именно сюда, наладить устойчивые каналы сбыта мяса. И все это в условиях серьезной конкуренции.

— Однажды ты сказал нам, — вспоминает наш разговор двухлетней  давности Александр Иванович, — мол, тяжела ты, «туша» убойного цеха.  Мы даже не предполагали, как она тяжела! Но мало-помалу она стала реальностью.

На прививку — поголовно!

04.02.2022

Корреспондент нашей газеты Олег Шипицын побывал с саргатскими ветврачами на вакцинации против ящура в одной из деревень района.

Соседки-черноозерки пересеклись случайно на зимней пустынной деревенской улице.

— Привилась? — спрашивает одна другую.

— Привилась, — отвечает та и, не поворачивая в сторону головы, идет своей дорогой.

Их сверхкороткий диалог не о прививке против опаснейшего для людей Covid-19, речь — о вакцинации против ящура, вирусной болезни, которой поражаются парнокопытные домашние животные (от них заболевание  способно передаваться и человеку).

Специалисты Саргатской ветстанции  в январе прививают коров, телят, бычков, овец и коз от этой напасти. 31 января дошла очередь до деревни Черноозерье.

— Ящур был зафиксирован в январе на сопредельных с Омской областью землях Казахстана. Поэтому в Минсельхозе  РФ приняли решение об обязательной вакцинации всех парнокопытных — КРС, овец, коз и свиней — именно этих животных поражает ящур. На нас свалился огромный объем работы,  — озабочен Алексей Николаевич Рассоха, начальник областной станции по борьбе с болезнями животных по Саргатскому району. — Необходимо поставить 21600 доз вакцины, за два раза (она повторно ставится через 10-15 дней) объехать, обойти все населенные пункты района, не пропустив ни одного животного.

В начале десятого утра ветеринарный УАЗик уже в деревне. Солнце поднимается над увалом правого берега Иртыша. Избы черноозерцев к этой поре  уже не пускают дымы в небо — почти у всех печки  протоплены. И в сараях, где перемогают зиму кормильцы-животные, почти наведен порядок. Навоз вычищен, питомцы  накормлены, напоены.

Серый УАЗик мечется по Береговой, Зеленой и Заречной улицам, как челнок, туда-сюда, туда-сюда, из одного края улицы в другой. Потому как далеко не в каждом дворе сегодня держат скотину. На 166 жителей деревни числится 143 головы крупнорогатого скота (это вместе с телятами), еще значится за черноозерцами немного овец и коз. Где совсем пусто, а где и очень густо. Более половины деревенского поголовья — у Геннадия Дмитриевича Красноусова.

Черноозерка Галина Николаевна Колмакова встречает  гостей с недоверием.

— Покажите мне инструкцию, что можно делать прививку глубокостельной корове и она не абортируется при этом, —  решительно требует женщина.

— Можно. Я своей корове — она тоже глубокостельная — поставила в первую очередь, — такой веский аргумент использует ветврач Тамара Александровна Пацукова.

— И теляткам с суточного возрата также можно ставить. Вакцинация — это единственный способ избежать заражения, — вступает в разговор Надежда Владимировна Удовенко, заведующая эпизоотическим отделом станции, и подает селянке памятку. — Можно сразу после прививки и коровье молоко употреблять, и мясо после забоя использовать.

Тревога хозяйки подворья вполне понятна: от здоровья питомцев, от их надоев, от того, как прибавляют они в весе, зависит благосостояние семьи. Да что там, благосостояние — сама жизнь. Потому бывает иной раз, чуть ли не с вилами выходят навстречу ветеринарам…

Тамара вынимает из термостата пузырек с жидкостью желто-белого цвета и прячет за пазухой (содержимое должно быть теплым). Берет шприц с удобной красной рукояткой в руки, обтянутые черными виниловыми перчатками.

Заходим в просторный сарай, где супруг Галины еще управляется, дочищает навоз. Коровы Нюша, Цыпа, Варвара испуганно косят  темными бездонными глазами в нашу сторону. Несколько годовалых бычков жмутся друг к другу. А на теплой сенной подстилке в углу, в клетках, новорожденные Кнопка и Пуговка не подозревают подвоха.

— Потерпите, мои хорошие, — говорит Тамара Александровна. Наполняет шприц вакциной (КРС независимо от возраста вводят по 2 кубика, овцам и козам — половинная доза) и молниеносно  делает укол в коровий круп, одновременно надавливая на поршень шприца. Процедура не из приятных — животное вздрагивает, шарахается на стену. Поочередно каждое получает свою долю защиты против вируса ящура. Надежда Владимировна фиксирует в тетради каждый укол.

«Ветеринарка» переезжает на южную оконечность  Заречной улицы. Здесь, на краю,  в стареньком пятистенке живет  Надежда Михайловна Доброва.  В свои 83 года она все еще держит корову, хотя ее маленькое тельце, кажется, качает ветром, когда она выходит нам навстречу.

— Девоньки, с чем пожаловали?

— Тятя Надя, прививку нужно коровам и молодняку поставить.

— А теперь от какой беды?

— От ящура.  

— Вот она, моя Ягодка, — ведет она ветврачей в глубь сарая. Тамара придерживает женщину под локоток, чтобы она не упала.

— В годах Ягодка, я уж и не помню, в какой раз покрылась, думала, смену себе принесет, а она в последний раз бычком растелилась. А молоко у нее — ой, вкусное. Как от такой вкусноты отказаться?! Пока ноги держат, руки двигаются — буду держать коровушку. Я еще и поросенка хотела купить, но больно дорого просят за него. И корма — разоришься. Обойдусь, — машет Надежда Михайловна.

— Это ты меня, стару, сымать надумал? — заливается она смехом, когда я навожу на нее фотокамеру. — Ну, ладно, сымай…

В большинстве дворов «скотских докторов» встречали сдержанно-радушно, как старых знакомых. Ветврачи в сельской глубинке — не редкие гости: то кровь приедут брать на исследование у КРС, то с прививкой от сибирской язвы, то еще от какой «холеры» спасать.

— О, Господи, какой только напасти нет на бедных животных, — в сердцах обронил Сергей Мозин, когда мы выходили из его подворья.

— Ящур поддается лечению? — спрашиваю я у ветврачей.

Тамара Владимировна качает головой:

— Нет, только вакцинирование способно уберечь животное. При заражении скотина уничтожается, туши сжигаются. В 70-е годы прошлого века эта болезнь оставила свою суровую отметину в Саргатском районе.

Остается последний рывок — разросшееся хозяйство Геннадия Дмитриевича Красноусова. В нем 47 взрослых особей, 20 — молодняк и 18 телят этого года. Этому поголовью давно уже тесно в деревне, и хозяин перевел его в сохранившуюся еще ферму колхоза имени Свердлова (впоследствие — СПК «Андреевский»). Непонятно, есть ли у фермы законный хозяин, а то ведь получается: такое весомое ЛПХ не только для деревни Андреевского поселения и вообще района находится здесь на птичьих правах.  Коровы и нетели, стоящие на привязи,  были быстро вакцинированы, телята, обитающие в клетках, тоже. А вот молодняк, свободно перемещающийся по просторному загону, в руки никак не давался. Семь потов с мужиков сошло, прежде чем они приперли бычков к узкому месту.

— Примерно через две недели вернемся, чтобы поставить вторую часть прививки, — говорят ветврачи хозяину поголовья.

А ветврачей ждут дальше — под деревней Красный Путь, в крестьянско-фермерском хозяйстве Василия Васильевича и Василия Филлиповича Дитлеров. Здесь сохраняется отара, около 130 овец. Более пяти лет назад КФХ получило грант для разведения тонкорунных овец. Ясный день, никакая  тонкорунная шерсть (хоть и толсторунная, обычная) сегодня в России не нужна. Получается, эта порода выращивается только для мяса… Каждую овечку требовалось поймать за холку, оседлать, зажать между ног и подъехать на таком «скакуне» к доктору. Плюс к этой неповинующейся отаре — 53 головы КРС.

Ветеринары застряли надолго…

А потом еще были Заготзерно и Кушайлы: взятая с собой вакцина должна быть израсходована полностью.

На вечер 2 февраля специалисты ветстанции побывали во всех 40 населенных пунктах района (Шарапово, где  проживает одна семья, считается вместе с Щербаками одним селением, Заготзерно и Кушайлы — так же). Начинается объезд-обход по второму кругу. Появились в районе и отказники — те, которые наотрез отказываются от вакцинации своих животных от ящура. Ветврачи взяли у таких хозяев  письменные заявления, чтобы переправить их в Россельхознадзор по Омской области. Там будут решать, что делать дальше. Ведь противопоказаний для вакцинации нет.

Время действовать

18.03.2022

Полевой сезон  у  предпринимателя, директора ООО «Возрождение» Алексея Викторовича Ворожищева, занимающегося выращиванием цветочной и овощной рассады, а также возделыванием картофеля на территории Нижнеиртышского сельского поселения, уже начался.

Прежде я бывал в его хозяйстве только тогда, когда в теплице все благоухало. Теперь мы встретились в середине необычайно холодного марта.

Алексей встречает  меня у распахнутых ворот своих владений. Поздоровались. Руки у него шершавые, мозолистые — началась работа с землею. Обветренное лицо пылает жаром — много человек находится на открытом воздухе, на солнце.

В огромной теплице площадью 300 квадратных метров пока задействован небольшой закуток, отгороженный от остального пространства полиэтиленовой пленкой. Алексей отворачивает ее краешек,  и мы протискиваемся в этот отсек. На сколоченном помосте неказистые деревянные ящики с почвосмесью, присыпанные вермикулитом, прикрытые пленкой. Она в капельках влаги. Всходов еще не видать. На термометре +27 градусов, работает небольшой электрообогреватель.

Здесь высеяны петуньи, портулак, вербена, львиный зев, флоксы…

Похоже, Алексей отучит нас выращивать цветочную рассаду. Взять хотя бы  очень популярную петунью. Ходишь-ходишь за ней, а на выходе — пшик, то не взошло, то выросло чахлое. Семянышек в капсуле всего пять штук (а цена на них хоро-о-шая). А у Алексея рассада  получается — любо дорого посмотреть. Потому что все агротонкости знает. И семена из Германии, США, Японии. Это гарантирует всхожесть, яркие расцветки и отличное развитие. Только вот западные  санкции теперь коснутся поставок семенного материала к нам, в Россию. Почему наше отечественное семеноводство в таком загоне? Может, санкции подтолкнут его развитие?  

Перед теплицей  ассортимент почвообрабатывающей техники во главе с картофелеуборочным комбайном «Гримми» (Grimmi). Есть и  ботводробилка, гребнеобразователь, культиватор. Еще в прошлом году у Алексея не было этого набора, просил  сельхозинвентарь у знакомых коллег-фермеров. А они могли одолжить только после того, как обработали свое. Алексею приходилось выполнять технологические операции не в оптимальные сроки, а когда придется. И убирать картофель уже после того, как уберут другие, рискуя его заморозить. Теперь все свое. Пусть  не новое, бэушное (новый «Гримми» стоит 14 млн. рублей, а этот 2006 года выпуска, взят в Курганской области почти в пять раз дешевле).

— Прошедший  год был шикарнейшим для картофелеводов, — утверждает Алексей. —  Закупочная стоимость картофеля была высокой и практически осталась такой же нынешней весною — 25-26 тысяч рублей за тонну, что позволило фермерам значительно улучшить свою материальную базу. Я старался побольше продать осенью, чтобы быстрее технически вооружиться. Теперь могу быть спокоен — все сделаю вовремя.

Мы спускаемся в темное чрево картофелехранилища. В его верхней части, перед  высоким пологом, стоит новый 136-сильный Беларусь, взятый в прошлом году  в лизинг, в рассрочку.

Нижнеиртышцы Николай Уфимцев с дочерью Ольгой Бауер, Олеся Галлиева и Евгения Чернакова завершают переборку оставшегося картофеля. Сергей Хохлов оттаскивает сетки с корнеплодами.  В новом сезоне им будет легче: в хозяйстве появилась компактная сортировочная линия. Теперь отделять семенную картошку от едовой, от мелочи будет комфортнее.

В красных сетках лежат семена «Кроны». Этот сорт немецкой селекции —  основной у Алексея. И сегодня поставки его из-за западных санкций прекращены.

— Наше российское картофелеводство, к сожалению, ориентировано на семенной материал из Германии и Голландии. Да, теперь в результате западных санкций зарубежные источники для нас будут закрыты. Заявить, что мы мгновенно перейдем на семенной картофель отечественной селекции, было бы слишком легкомысленно. Это процесс небыстрый. Президентом нашей страны еще до объявленных санкций была поставлена задача  — к 2022-2023 году перейти на 50 процентов на отечественный семенной картофель. Но никаких реальных шагов в этом направлении не было сделано. Надо восстановить научные группы и опытные участки, занимающиеся селекцией картофеля и его разведением, и обеспечить им полноценное государственное финансирование, — считает А.В. Ворожищев. — Что касается моего картофелеводческого хозяйства, в прошлом году я покупал элитные семена картофеля «Крона» и еще два года  могу использовать собственноручно выращенные клубни для посадки  — это будет первая и вторая репродукция — без существенных потерь урожайности и качества урожая. Что потом? Возможно, появятся реальные сдвиги в отечественном картофельном семеноводстве. Будем на это надеяться. К слову будет заметить, активно занимается семеноводством находящееся по соседству с нами, в Тюменской области, агрокомпания  КРиММ — крупнейший производитель картофеля в России.

Алексей выращивает картофель без применения минеральных синтетических удобрений и фунгицидов. Их заменяют сидераты (зеленые культуры)  и раствор живых бактерий, которые убивают всю болезненную микрофлору. Картошка вырастает здоровой (не в смысле размеров, в смысле здоровья) и очень вкусной.

Технология  отработана, вся линейка техники имеется. Куда развиваться дальше?

— Надо красоту на территории наводить, — обводит Алексей свое хозяйственное пространство. — Технику убрать, чтобы вид не портила и  не под снегом зимовала. Какие-то декоративные кустарники и деревья высадить, цветочные клумбы разбить, возможно, тротуарные дорожки вымостить.

Такие планы — что-то новенькое в нашем районном сельском хозяйстве. Наверное, времени для этого производственно-ландшафтного дизайна понадобится не один год. Но я заметил, у Алексея слова не расходятся с делом.