Конкурс проводится с 2006 года при поддержке полномочного представителя Президента Российской Федерации в Сибирском федеральном округе

Серия работ о командировке сотрудников редакции в ДНР и ЛНР

Номинация, категория: ПРО Родину, Районное СМИ
Автор: Газета «Канские ведомости» (Шестериков Александр)
Опубликовано: 16.03.23

Родное место на Земле

03.03.2023

— Откуда?! Красноярский край? Так это ВЫ нам зиму привезли! – сотрудник пропускного пункта доброжелателен, он открывает шлагбаум. Дальше нужно выйти из машины на паспортный контроль. Выйти и попасть под пронизывающую вьюгу, бьющую из донбасских степей. Снежные переметы на дорогах: такое и в Сибири не часто увидишь. На пропускном пункте Гуково РФ — Червонопартизанск ЛНР есть даже терминал беспошлинной торговли Duty Free. Точнее был, а теперь наглухо закрыт, ведь между нами больше нет никакой границы. Но контроль ведется, сами понимаете почему.

Тем временем КПП и последний населенный пункт Ростовской области – Гуково – остаются позади. Мы на территории Луганской Народной Республики. В ближайшие дни увидим много всего интересного. Да, в ходе этой скоротечной командировки мы не попадем «за ленточку», на линию боевых столкновений специальной военной операции.

Впечатления от увиденного не улеглись до сих пор, как и радость от знакомства с большим количеством таких интересных и разных людей. Мы – это я, Александр Шестериков, ответственный секретарь газеты «Канские ведомости», Светлана Неводничева, главный редактор газеты «Сельский труженик» из Тасеево, и Сергей Селигеев, заместитель главного редактора газеты «Ирбейская правда». По заданию агентства печати и массовых коммуникаций журналисты отправились в Донбасс, чтобы увидеть, как новые российские территории восстанавливают мирную жизнь с помощью России и Красноярского края, пообщаться с добровольцами, врачами, строителями.

Утро седое

Долгий путь в Донбасс подходит к концу. В вагоне все больше людей в военной форме. Ночью за стенкой купе различим мужской голос: «Я им говорю, это наша земля, не сомневайтесь даже! В нашем батальоне со всей страны пацаны!» Засыпаешь под стук вагонных колес. А утром за окном уже видишь промелькнувшую, пока скучающую военную технику. Через пробросы снега в седом поле — белые Z и V на броне. Впервые я вижу эти литеры своими глазами, а не на штатских авто. Здесь они воспринимаются иначе, словно у себя дома. Или на работе. Крепнет предчувствие зоны СВО.

— Я-то уже пожил и теперь рад, что мои дети и близкие в мире живут. Скажу прямо – людям важно, чтобы не стреляли. И, конечно, я и все мы на референдуме голосовали за воссоединение с Россией, — говорит Владимир Михайлович, в кабине «Газели» которого греемся по пути в Свердловск. Часть родни у Михайловича живет в России, но есть и те, кто обосновался на Украине. Те себя считают чистой кровью, и общение с ними сведено к минимуму. «Чтобы не ругаться».

Наш седовласый водитель упорно называет город с ударением на первый слог или даже просто Свердловка. Еще он говорит «терриконки». Эти могучие терриконы, отвалы из пустых пород, остающиеся после разработки угольных шахт, — визитная карточка ландшафта. Словно вулканы, они громоздятся вдоль горизонта. Владимир Михайлович вспоминает, как где-то тут в 2014 году ребята-шахтеры ехали на смену. По автобусу прилетела мина. Все погибли.

Терриконы видели многое. И подвиг труда, и смерть, и героев. Деревеньки и улицы, вдоль которых поджарыми часовыми выстроились пирамидальные тополя – всю дорогу мне это что-то напоминает. Конечно, фильмы про войну, про «Молодую гвардию». Да, тут неподалеку как раз те Ровеньки, где фашистами были расстреляны молодогвардейцы Олег Кошевой, Любовь Шевцова, Семён Остапенко, Дмитрий Огурцов, Виктор Субботин. Они боролись с оккупантами, а не просто ехали на работу.

Здесь начинается Донбасс

— Червонопартизанск проезжаем, знаете такой? — кивает наш шофер в сторону. Знаем, конечно. Вечером 10 июля 2014 года украинские войска начали массированный артиллерийский и ракетный обстрел приграничных луганских городов Свердловск и Червонопартизанск. Это было прямо тут. Ищу и нахожу воронки.

А первое за что цепляется взгляд, – то, что когда-то было котельной. Черные квадраты пустых оконных проемов, пробоины от мин и снарядов разного диаметра. Теперь мы точно в Донбассе. Подтверждение – надпись на котельной: «Донбасс начинается здесь». Как слабый сигнал из прошлой жизни – рядом с дырами на стене выцветший, почти неразличимый плакат с улыбающимися лицами, беспечная семья на отдыхе…

В тот вечер по городку долбили из «Градов», тяжелых минометов, танков, гаубиц, погибло наибольшее число мирных жителей. «Русская весна» началась тут 2 марта, и в июле стало окончательно ясно, что на такое способна только армия чужого и враждебного государства.

Но тут свое веское слово сказал народ. От вооружённых «захыстныкив народу», применивших оружие против этого же народа, встало ополчение. Шахтеры впервые брали в руки оружие, учились на ходу. Они отбили свою землю.

Украинские власти назвали населенный пункт «Вознесеновкой» — в рамках курса на «декоммунизацию». Это название до сих пор на гугл-картах. Правда, славный гордый городок, остающийся позади, это все равно Червонопартизанск!

Кстати, теперь в России снова есть свой Свердловск – в ЛНР. Он и раньше был в России (в 1800 году казачий атаман Василий Орлов получил в дар от Екатерины II сие поселение) и теперь просто вернулся домой. В 2016 году киевские деятели в соответствии с той же декоммунизацией, а по факту – деисторизацией, пытались переименовать город в Должанск. Это не понравилось жителям ЛНР. Поэтому «Должанск» должен называться Свердловском. И точка.

Со слезами и без

— Как дела, — первым делом спрашиваем у мужчин, вышедших покурить возле городской администрации, где нас выгрузил Михайлович.

— Пусть даже не надеются, — сразу отвечает один из них. Он сразу понимает, о чем речь. Все понимают. — Видели на площади памятник, который руку вытянул? Это он бандеровцам показывает, куда им идти.

Сибирские и луганские журналисты, представители телевидения и бумажной прессы. Фото на память.
Действительно, памятник видели. Думали Ленину. Но оказалось Свердлову, что очень логично. Главное, что бандеровцам идти куда-то очень далеко.

— Мы вас так долго ждали, восемь лет! Слава богу! – теперь это говорит женщина, дежурная по этажу в санатории, где нас поселили. У нее на глазах слезы. Такие слова в первый и во все последующие дни здесь мы будем слышать от всех, с кем общались. Слезы только у женщин. Да и то не у всех. У одних сейчас на линии фронта братья или мужья. Есть те, кто воюет с 14-го года.

— Не могу об этом говорить, — сказала как отрезала девушка из бухгалтерии санатория. При вопросе о том, как настроение, отвечает: «У меня брат сейчас там».

Кстати, о санатории. Сразу обратили внимание на постояльцев. Не так обычно выглядят отдыхающие. Люди разных возрастов, в простой деревенской одежде, словно они спешно покидали свои домики; больше пожилых, инвалидов, с неизъяснимой тоской в глазах, проживших непростую жизнь. Здесь размещают жителей республики, чьи дома разрушены в результате обстрелов ВСУ.

Сам санаторий под стать обитателям. Хоть чистый и прибранный, но ощущение «машины времени» не покидает. Эпоха СССР во всей красе, бетонные полы с мраморной крошкой, антикварные двери, рамы. Это только начало: потом увидим изношенные садики и школы, «ушатанную» инфраструктуру. Украинские правители совсем не вкладывались в эти города и поселки, за все прошедшие годы не было ни одного капитального ремонта, здания одно за другим становились аварийными.

Время обновляться

Наши наблюдения скоро подтвердят строители и те представители Красноярского края, которые здесь работают. Напомним, губернатор Красноярского края Александр Усс и глава администрации Свердловска и Свердловского района Луганской Народной Республики Андрей Сухачёв заключили соглашение о сотрудничестве между территориями. В краевом центре ведь тоже есть Свердловский район! Так помочь ЛНР вызвался один из самых мощных регионов Российской Федерации. Сотрудничество предусматривает не столько шефскую помощь, сколько реальное сотрудничество, восстановление социальной инфраструктуры города и района.

В назначенное время на выходе из санатория нас ждет машина. Отмечаю, что на госномере родной красноярский 24-й регион, а не голубо-сине-красные цвета триколора ЛНР.

— Красноярских номеров тут так много, словно ты в Красноярске, привык уже, а сначала они были для меня как кусочек Родины, — говорит Евгений Штейнмец, первый замглавы администрации Свердловска.

Евгений Оттович, начальник одного из отделов экспертно-аналитического управления администрации губернатора Красноярского края, приехал в Свердловск в конце лета. Из края сюда прибыли больше двухсот человек, в том числе представители генерального подрядчика: рабочие, инженеры, кровельщики, отделочники, бурильщики, электрики, инженеры управления капитального строительства. Все восстановительные работы проводятся в соответствии с нормами и правилами РФ, завозятся сертифицированные стройматериалы. Это колоссальная работа, дополнительная сложность которой еще и в том, что груз нужно было признать гуманитарным. Процедура долгая, и эти многокилометровые пробки мы еще увидим, когда будем уезжать из ДНР в Ростовскую область.

— Работают у нас и свердловчане, никого не отталкиваем. В основном занимаемся капитальным ремонтом кровли и систем отопления, — рассказывает Евгений Оттович. — В некоторых местах ремонтируем потолки, вставляем окна. Столкнулись с тем, что кое-где водостоки не выведены в канализацию.

Красноярцы тут отремонтировали десятки садиков, школ и многоквартирных домов. В этом году возьмутся и за восстановление объектов культуры. И восстановление это не после бомбежек, а после бесхозяйственности укровластей. Строители рассказывают типичный пример, когда они «заходят на школу» с целью просто поменять шифер. Сразу выясняется, что перекрытия сгнили. Не прошло бы и года, и крыша упала бы на головы детям. В таких случаях, конечно, кровля меняется полностью.

Был курьезный случай. Дело в том, что в школах устанавливаются модульные котельные: газовые и угольные. Так, рядом с одной из школ в пригороде поставили модульную котельную. А местные жители подняли шум: «Вы тут зенитно-ракетный комплекс С-300 разместили, убирайте, а то нацики сюда выстрелят». Так люди отвыкли от всего нового, что оцинкованные трубы приняли за ЗРК.

Здесь живут замечательные открытые люди. Почему не уехали? Тут родина. Некоторые и покидали вроде насиженное место, как наш водитель на «Газели». Но вернулись. Для них это лучшее место на Земле.

Мы озираем окрестности города-побратима с небольшой, но высоты, стоя на крыше 2-этажного дома по улице 610-го Стрелкового полка. Название улицы отсылает к времени освобождения этих мест от немцев в годы Великой Отечественной. Кровля сейчас демонтирована, нам ничто не мешает. Красноярские рабочие компании «СтройТехМонтаж» начали восстанавливать полуразрушенное двухэтажное здание. От холодного ветра не спрячешься за новыми стропилами. Хоть они и из родной красноярской древесины.

В дальнейшем здание задействуют в качестве маневренного жилого фонда для временных переселенцев из зон боевых действий или для тех, кто в город временно переехал из населённых пунктов передовой. Прораб «СТМ» Василий Рощин рассказывает, что буквально на днях получили чертежи здания, проект находится в производстве. Сейчас важно сделать «с нуля» крышу, снять старую штукатурку, установить окна и двери.

Для Василия Рощина Красноярск тоже не чужой город, хотя сейчас у него другая прописка. Это сейчас он занят в, как говорится, самой мирной профессии. По образованию Василий — строитель, что не помешало поучаствовать в боевых действиях. За плечами у него пять войн, служил в батальоне «Сомали» до прошлого года. Ранее была и Югославия. И не только. Про него говорят, что он мягко и душевно общается с людьми (так и есть, подтверждаю), но яростен с противником на поле боя (не сомневаюсь в этом).

— Почему я сейчас тут? Наверное, это патриотизм, без лишней скромности скажу, — говорит Рощин. С крыши вместе смотрим на тихие дворики Свердловска, за все время нашего пребывания в котором не было ни одного, слава Богу, прилета. Но где-то подальше сейчас не так спокойно. Именно там сражаются боевые товарищи Василия Михайловича. Не так давно его боевому другу, который воевал восемь лет, оторвало ногу.

Всюду жизнь

— На пехотную мину «лепесток» нарвался, — говорит Василий Рощин. – Хорошо, что с поля боя вытащили, там жарко было. Живой остался.

Прораб на днях купил и отдал ребятам на передовую хороший дрон. Он-то знает, что им сейчас нужнее. Квадрокоптер приобрел дорогой, доволен. «Ребята благодарят меня за то, что будут бить врага не только с земли, но и с неба».

Оптимизм – это еще одна черта Донбасса. Несмотря на пережитое. Заходим в салон связи – приобрести местные сим-карты. Для безопасности тут лучше пользоваться местной связью. (Оптимизм бдительности не помеха.) У выхода из магазина вижу парочку. Парень обнимает девушку, стоящую у стены. Как в любом современном городе. Словно и нет комендантского часа, ничего плохого. Словно и не было. Это трогательно и обнадеживающе. Победим, будут новые семьи, с такими вот парнями и девушками, родятся дети, будет жизнь, пробивающая путь везде! Новая, наша жизнь!

Вежливые люди из Сибири

17.03.2023

Мы все еще находимся в городе Свердловске Луганской Народной Республики. Иногда начинает казаться, что это самый обычный российский городок. И сразу же, словно чтобы не забывался, видишь людей в военной форме и с автоматами. Они занимают очередь в магазине. Просто следующий за тобой – человек с пулеметом. Они внимательно смотрят через прорези маски на вашу машину, проезжающую мимо поста. С непривычки это сразу как-то настраивает на серьезный лад. Патруль, пост с военными или ОМОНовцами, стоящими вдоль дороги, – обычное дело.

— Работаем, у нас все нормально, — говорит Алексей, омоновец из Красноярского края. Максимально спокойный и дружелюбный голос. И взгляд – единственное, что мы видим через прорезь в маске, – тоже хороший, прямой и любопытный. Всё это производит контраст с его экипировкой, сильный элемент которой – автомат.

Рядом с местом дислокации отряда из штатских тут только мы. Светлана, женская часть нашей маленькой журналистской группы, заботливо интересуется, не холодно ли бойцу в этой экипировке. Очень тепло. А бронежилет новейшей модели.

Иногда служба идет спокойно, иногда не очень. Бывают разные задачи – помощь полиции, розыск машин, ориентировки. Ребята работают, конечно, не только по городу. Нет-нет да возникает угроза от ДРГ. Это слово мы уже знаем. Украинские диверсионно-разведывательные группы временами проникают на территорию Луганской Народной Республики. (Так же, впрочем, как и на другие новые территории.) Вот я пишу эти строки, а в новостях сообщают – в ЛНР снова пресекли действия нескольких ДРГ.

Расстаемся с Алексеем, вежливым человеком из Сибири. Алексей знает ребят из наших мест. Служит с ним кто-то из Канска? Из Тасеево? Да, есть. Передавайте привет, вас ждут дома!

Это очень важно знать, что тебя ждут.

«Поняли своими руками»

В кафе «Пузырек» немноголюдно. Но все, кого мы тут видим, в форме. За соседним столиком несколько военных обедают, не снимая с плеч автоматы. Справа вдумчиво ест солянку офицер. Подъехала машина, снова заходят военные. Мы заказываем по борщу и чай. Расчет только наличными: говорят, где-то в супермаркетах принимают и банковские карты.

Здесь мы снова встречаемся с уже знакомым читателю из предыдущей части Василием Рощиным, прорабом красноярской компании «СтройТехМонтаж», которая занимается восстановлением Свердловского района. Кстати, эта фирма строила крытый ледовый каток в Канске. Позже мы встретимся с добровольцем, чья мама участвовала в основании сквера ХБК. Об этом позже. Но того сквера с фигурой женщины с веслом за драмтеатром уже нет. А вот жизнь катка только начинается. Но вернемся в Донбасс, где хрупкость жизни ощущается как нигде.

Через 20 минут мы уже в Свердловской многопрофильной районной больнице. В соответствии с тревожным духом времени она теперь еще и госпиталь. Нам снова предлагают чай. Отказываемся. Я смотрю на уставшие глаза врачей. Эти глаза ежедневно видят такое, чего лучше бы не было никогда. На столах — эти руки. Руки красноярских хирургов, тонкие, умные (настаиваю на формулировке) пальцы. Они должны быть быстрыми, уверенными и идеально точными.

В офисе исполнительного комитета Свердловского территориального отделения общественного движения «Мир Луганщины» и местного Совета ветеранов.

— Наши ребята совершают чудеса каждый день, получают колоссальную практику, которую никогда не получишь при иных обстоятельствах. Стали настоящими асами, сталкиваясь с такими ранениями. Посмотрели, своими руками поняли. А руки у них – золотые, — говорит Александр Украинцев, заместитель министра здравоохранения Красноярского края. Видно, с каким уважением руководитель группы смотрит на молодых коллег. Все они ведущие специалисты в своих областях. В дальнейшем свой опыт они передадут другим коллегам. За ними сюда поедут ординаторы. Получат достойную школу.

Напомним, губернатор Красноярского края Александр Усс и глава администрации Свердловска и Свердловского района Луганской Народной Республики Андрей Сухачёв заключили соглашение о сотрудничестве между территориями. Поставленную губернатором задачу здесь выполняет и Александр Анатольевич. Ему не привыкать. Офицерская выправка и даже стрижка, словно у морпеха из фильма, выдают в нем человека с воинским опытом. Шесть с половиной лет Чечни, службу в которой заканчивал под командованием генерала Сергея Суровикина. Подполковник медицинской службы МО РФ в запасе имеет государственные награды: медаль «За воинскую доблесть» II степени, «Медаль Жукова», медаль «За отвагу» и прочие. Словом, видно, что начальник у врачей из Красноярья – человек крутой.

Понятно, что сколько врач работает, столько и учится. Но здесь… Минно-взрывные (с ними хирурги могут столкнуться только тут) и пулевые ранения, реконструктивные операции и удаление осколков, сшивание нервов и многое другое. Это всё они. Проведено несколько успешных пластических операций при большом отсутствии кожи. А гнойная хирургия выходит на первый план при взрывных ранениях, когда в глубине тела могут оказаться инородные тела, например, фрагменты грязной одежды.

Кстати, с медикаментами помогли «Губернские аптеки». Кроме операций, Красноярский край оснащает больницы, в том числе лабораторным оборудованием. Отдельное спасибо Алексею Подкорытову, заместителю председателя правительства края, способствовавшему помощи в социальной сфере.

Спасибо, доктор!

Это уже вторая командировка Украинцева сюда. А группа врачей, с которой он работает, уже пятая из нашего края. У каждой своя специфика. Одна из первых групп проводила разведку боем, определяла, каков характер ранений, какие виды операций надо делать. Когда она вернулась, в Красноярске понимали, к чему готовиться следующим. Потом в Свердловск прибыли врачи — травматологи, ортопеды, хирург, анестезиолог – некоторые из них сидят сейчас с нами в кабинете. Немногословные, и даже мучать их расспросами как-то не по-человечески.

Действительно, это и бесценная практика, и огромная помощь людям. Чего только стоит работа в медицинской сортировке. Кто-то спросит: что это такое? 28 января ВСУ нанесли удар снарядами системы залпового огня HIMARS по зданию районной больницы в Новоайдаре. Здание разрушено, много убитых и раненых. Нужно срочно сортировать по степени тяжести.

Медики рассказывают: если кто-то кричит, то он, скорее всего, не является первостепенной задачей. Дал ему обезболивание и побежал к другим. А вот если кто молчит, к тому и главный интерес, его первого нужно на операцию. Некоторым больше необходима психологическая помощь или дальнейшая эвакуация, если ранение черепа, к примеру.

Многих из тех, кого не могли спасти в Свердловске, возили в Красноярск. После красноярских врачей они не стали инвалидами, кто-то снова встал в строй.

Наши собеседники помогали и в военном госпитале ВДВ в Луганске. Приехали и сразу встали на операции и дежурства. За двое с половиной суток сделали порядка 85 операций, принято было более 200 человек. Один хирург в сутки проводил по 20 операций. Красноярские медики дали возможность отдохнуть врачам из других регионов, Москвы и Питера. Профессора «из Бурденко» высоко оценили наших. Ребята с честью справились, полгоспиталя вышло провожать их потом. Со всей страны Украинцеву и его коллегам летят приветы от вылеченных защитников России.

— У нас открыто тут много госпиталей, работаем по спецконтингенту, раненым бойцам ЧВК «Вагнер», — рассказывают врачи. – От раненых не слышим ни одного грубого слова, ни одного мата, ни одной жалобы, это бросается в глаза. Только и говорят: «Спасибо, доктор!». Что не всегда можно сказать о гражданских пациентах.

У этих врачей, как они сами говорят, не только медицинская, но и духовная миссия. Нести помощь. «Здесь отпадают все сомнения, если они у кого-то были. Если мы не остановим врага тут, завтра он будет ближе к нам». Потом я еще раз услышу эту мысль, уже совсем от другого человека. В Донецке доброволец Олег Лютых скажет: «Я сегодня здесь бегаю с автоматом для того, чтобы завтра не пришлось бегать с автоматами по Красноярску».

Мы прощаемся с врачами. Тоже говорим им: «Спасибо!». Александр Украинцев провожает нас по коридорам свердловской больницы. Любой наш межрайонный центр технически лучше оснащен, чем этот госпиталь. Замечаю световые зеленые таблички «Вихiд». Пока еще не заменили, но скоро заменят. Так что «Вихiда» нет, а «Выход» обязательно найдется!

Завтра Украинцев улетит, оставив группу под началом одного из специалистов. Кстати, не все они согласились пообщаться с нами, и причина не только в усталости и скромности. Некоторые просто берегут здоровье пожилых родителей, которые остаются в счастливом неведении, где сейчас их сын.

А вечером выяснится, что мы с ними живем в одном санатории. Ближе к ночи за врачами снова приедут, чтобы отвезти в госпиталь…

Невеселые картинки

«За нас, за вас и за Донбасс!» Это шуточный тост, а на самом деле мы пьем чай. Встреча с местным активом в офисе исполнительного комитета Свердловского территориального отделения общественного движения «Мир Луганщины» и совета ветеранов проходила в дружеской атмосфере. Вспоминали о том, как прошел референдум, как сильно его поддержали жители. А также о событиях 2014 года: когда война бушевала прямо здесь, простые шахтеры взяли в руки оружие. Многие погибли, их имена вошли в историю. Про них говорят на классных часах в школах.

На столе передо мной — «Книга памяти». В ней фотографии и короткие истории погибших защитников-свердловчан. У книги есть подзаголовок: «Гражданская война 2014 — …». Тяжелое многоточие. Прямо сейчас на фронте у некоторых из присутствующих за этим столом – родственники, друзья. Эта точка должна быть поставлена.

Если Россия показывает свое расположение лучшими врачами и восстановлением социальных объектов, то… Вот, например, еще одна книга, напечатанная на Украине. Мне протягивают качественно и определенно дорого изданную на глянцевой бумаге книжку для детей. «Приключения Никитки» — нарисованная и сверстанная в предельно модной в детской среде стилистике комикса история. Речь про мальчика, который приехал в деревню к бабушке и подружке. Вначале юного читателя знакомят с персонажами, среди которых — «бравые украинские военные», они изображены симпатичными и добрыми. Но есть и «русский орк, боевик», нарисован он в виде отвратительного лысого уголовника с российским триколором на рукаве. Он с такими же неприятными личностями разрабатывает план против жителей деревеньки. Хотят взорвать мост, пустить ракету. Им противостоят слащавые ВСУшники. Помогает мальчик «Микитка», у него есть квадрокоптер и очень добрая собачка.

Все это должно оказать соответствующее воздействие на формирующееся детское сознание. Но даже не воспитательное противостояние между «плохими» и «хорошими», не расчеловечивание тут самое страшное. В конце истории мальчик спрашивает у миловидной бабули, а что, собственно, происходит. Она начинает рассказывать свою версию истории издалека. Видим нарисованную карту Киевской Руси, где есть большие церкви и прочая цивилизация. А севернее, среди дремучих лесов, там, где Москва, изображены дикие племена. Пещерные люди некрасивые. Ходят в звериных шкурах. А огонь добывают с помощью трения. Это каменный век… Контраст величия и ничтожества на уровне веков. Так формируется картина мира у нового поколения украинских детей. Потом я покажу этот «шедевр» одному из военных в Донецке. Он внимательно пролистает ее, закурит и будет думать с ненавистью о чем-то, сжимая кулаки.

В Донецке всё спокойно

Наше пребывание в Свердловске подходит к концу. Мы отправляемся в Донецк. Вместе с нами едет Евгений Штейнмец, замглавы администрации Свердловска, с которым наш читатель знаком по предыдущему выпуску «спецрепортажа». Но сначала – очень важное дело. Нужно заехать за «гуманитаркой». Кстати, скажу прямо, говорить так – не очень правильно. Вот и люди в Свердловске мне указали – не «гуманитарка» это, а, в первую очередь, помощь. Гуманитарная помощь. Мы грузим в «УАЗ Патриот» коробки, прибывшие из разных уголков Красноярского края. Влажные салфетки, конфеты, что-то еще. И солдатские печи, сваренные нашими умельцами. Про точно такие же печи, сделанные для участников СВО специалистами ЗАО «Большеуринское» Канского района, мы совсем недавно писали в нашей газете. Может быть, это они и есть?

Начинается наш путь в ДНР. Красивый донбасский край радует глаз в лучах начавшегося заката, терриконы словно пирамиды Хеопса. Одновременно поражаешься старыми, допотопными строениями, какими-то невиданными остановками. Иногда нас останавливают на блокпостах, огороженных ящиками от боеприпасов. Кто, куда? Из Красноярска? А мы из Новосибирска! Счастливо вам!

Проезжаем некие жутковатые обморочные поселки, темные городки. Такого уныния не видел никогда. По дорожным указателям можно делать ретроспекцию боевых действий 2014 – 2015 годов. Дебальцево, Красный луч, Саур-Могила… О котлах и боях тут мы слышали из новостей. Средь домов без окон, вдоль дороги с воронками разнообразного диаметра в асфальте бредет сгорбленная бабушка. Она тянет флягу с водой на тележке. Другие городки выглядят лучше, но и тут малолюдно.

К Донецку нужно подъехать с восточного подбрюшья. С этой стороны город обстреливается меньше. На границе Макеевки и Донецка нас должны забрать другие люди. Выключили двигатель, созвонились, ожидаем. Тихо. Где-то позади и вверху что-то бахнуло, словно по огромному металлическому ведру в небе ударили дубиной. Не успел я понять, что это не гром, как кто-то в машине сказал: «Прилет, кажется, ПВО сбила». И сказал так убийственно спокойно и даже лениво.

Скоро мы начнем даже отличать прилеты ракет и снарядов ВСУ по мирному городу от работы нашей ПВО. Тем временем пересаживаемся в другую машину и перегружаем гуманитарную помощь. Начиналась темная, как уголь, донецкая ночь.

 

Железные люди в городе роз

29.03.2023

Ежик

Начиналась темная донецкая ночь. На границе Донецка и Макеевки нас поджидают ребята в хаки. Значит, это за нами: добровольцы. Среди них высокий седой мужчина с тросточкой. Это Олег Лютых из Красноярска. Я уже знаю, что он недавно получил ранение в колено. После перекрестных рукопожатий дружно перегружаем гуманитарную помощь в микроавтобус и всей толпой набиваемся в видавшую виды, но всё еще бодренькую отечественную легковушку.

За рулем парень в подвернутой вязаной шапке камуфляжной расцветки, прикрывающей только макушку. У парня позывной Ежик. Он коренной дончанин. Это чувствуется и по мягкой, с придыханием, «Г» в его речи. Он защищает свою землю с 2015 года. Сейчас ему 24.

— Так сколько тебе лет-то было, когда начал воевать?

— Какая разница, сколько лет! Тогда все воевали. И я воевал. Учился в Чугуеве Харьковской области. По образованию – егерь. Закончил в 16-м и тикал оттуда дальше, чем видел. Тут сначала в аэропорту помогал, 200-х и 300-х забирали мы. Аэропорт стерт с лица земли.

Ежик очень хотел стать егерем-охотоведом. Теперь его работа – борьба с врагом. Недавно у него родилась дочка. Мы поздравляем от всей души. Еще увидимся, и не раз.

Время воды

В безлюдном дворе, среди многоэтажек, Ежик лихо паркуется на крутом бугорке. Кажется, что отпечаток прифронтовой жизни наложился на всё кругом. Заброшенная детская площадка, латаные-перелатанные скамейки, обшитые линолеумом. Мы поднимаемся в квартиру, где живет несколько добровольцев. Два Олега и Алексей. Они дадут нам кров на несколько дней и даже накормят.

Нам повезло: сегодня в городе есть вода. Ее в Донецке подают раза два в неделю в разных районах, и нужно сразу набрать побольше. Такую воду можно использовать только в технических целях. Квартира, куда мы заходим, заставлена полными 5-литровками. Водой заполнена ванна. Питьевую воду нужно покупать. Литр — 4 рубля, точки продаж — в шаговой доступности. Есть даже автоматы – бросил монетку, налил «пятерочку». В день нашего отъезда объявят рекомендованную цену — 3,5 руб. Но битва за воду продолжается. Россия работает над схемой водоснабжения. А когда я писал этот текст, произошло прямое попадание в административное здание филиала предприятия «Вода Донбасса» при ночном обстреле Петровского района Донецка.

— Вы заметили их глаза? В них не бывает страха и паники, — говорит Олег Лютых. Это он о ребятах-добровольцах, с которыми мы только что познакомились. – Они открыты. Могут материться, но на позиции идут без разговоров.

— Это наша территория и наш народ, поэтому мы должны выиграть. Рубикон пройден, обратного пути нет. С той стороны будут делать всё, чтобы утилизировать как можно больше населения в его этническом многообразии.

Олег уверен, сейчас куется новый пласт людей, на плечах которого будущее России.

В квартире встречаем Алексея Левдина с позывным Лось. Он отвечает за кухню и действительно классно готовит. Пока мы располагаемся, в кастрюле закипает вода, Алексей чистит луковицу. Скоро за стол.

— Мясца пожарить? – с теплотой и надеждой спрашивает Лось. Он в «прошлой жизни» был сочинским таксистом. Впрочем, кем только не был.

История Лося

— Где я только не работал по стране. Заваруха 90-х застала меня в Набережных Челнах. Тогда встал выбор – или в банду вступать, или уезжать. Уехал к матери на Кавказ, а потом перебрался в Сочи, где заработки были побольше. Женился. Постепенно стал проводить дни перед телевизором, стремительно набирал лишний вес, даже Олимпиаду не видел своими глазами. Как раз начались события на Донбассе. Подумал, а что я тут делаю?! Собрался и поехал добровольцем. А лось — его тотемное животное.

Алексей решил, что если помирать, то помирать мужиком. В прошлом, кстати, десантник; прибыв в Донбасс, скоро скинул вес со 150 килограммов до 80. После Дебальцево началось затишье. Вернулся домой. Энергии хоть отбавляй, устроился работать в такси.

— На старости лет стал сентиментальный, — сетует Лось. Ему за 60. – Вижу по телевизору этих мальчиков на передовой — сердце рвет, хочу в Донбасс. Когда началась СВО, поставил машину в гараж, взял на работе расчет и уехал в Донецк.

У Алексея есть дети и внуки с украинской стороны. Они от него отказались, внучка говорит: «Нет у меня деда». Теперь Лось не на фронте – возраст и здоровье дали о себе знать. Пока тут, уезжать в Сочи не торопится, находится поближе к ребятам-добровольцам.

Миллион, миллион черных роз…

За долгими рассказами — всех не перескажешь — засиделись допоздна. Из окна смотрю как на иной мир. Ни света фар, ни запоздалых прохожих. С 11 вечера до 5 утра здесь комендантский час. Без документов на улицу лучше не выходить. Нет паспорта – патруль доставит в РОВД. А если с документами, спрашиваем? Все равно в РОВД. Только документы повышают шансы на то, что утром отпустят. В любом случае экспериментировать не стали. Усталость валила с ног. Засыпая, слышу тяжелый удар где-то в городе и коротко загулявшее эхо меж домов.

Утром ребята, с которыми, несмотря на разницу в возрасте сразу на «ты» (я быстро превращаюсь в Саню), спросят, слышали ли прилет? Кажется, да. Лось вспоминает, что однажды прилетело в дом неподалеку, снесло пол-этажа, аж диван подбросило.

Сегодня наш первый солнечный день в Донбассе. А что это за облака такие странные? «Наверное, отработала ПВО», — говорит Прораб. Это позывной командира добровольческого отряда. Олег до войны работал в должности прораба, поэтому выбор позывного был прост. Прораб находился в ополчении с первых дней. В 2014 году захватил все исторические события «Русской весны», начиная с первых митингов возле администрации. За всё время получил несколько контузий, последнюю — в городе.

— Хотите я вам покажу, как вчера прилетело? – спрашивает Прораб и приглашает в машину. В салоне сталкиваюсь с красивой кованой штуковиной. Это розы, окрашенные в черный цвет. Что-то подобное я видел утром на балконе в квартире. А потом увижу еще раз в магазине сувениров.

В Донецке на глазах формируется новое направление декоративно-прикладного искусства. Это некий концентрат единства воинства, красоты и любви к жизни. Кованые металлические цветы, сделанные в том числе из отстрелянных гильз разного калибра и прочих «отходов» боевых действий. Бронебойная метафора хрупкости жизни «на передке», где металл рвется, словно газета. А знаете ли вы, что Донецк носил название «города миллиона роз»?

Сила привычки

Скоро приехали на место падения ракеты. Здесь уже пишут стендап журналисты «RT». Рядом с маленьким домиком здоровенная глубокая воронка несколько метров в диаметре. Дикая сила вывернула землю наизнанку, кругом большие куски русского чернозема. На асфальтовой дорожке размазано что-то расплавленное. Удивительно, но стекла в домишке (в метре от воронки) даже не выбиты взрывной волной, а вот крыша пострадала.

— Я находилась в комнате. Бахнуло раз, два. Схватили детей, не успели даже документы забрать, — рассказывает жительница дома.

— ВСУ били из реактивной системы залпового огня (РСЗО) HIMARS, ракета взорвалась уже в земле, поэтому волна ушла в грунт, — поясняет Прораб. Мужчина, стоящий тут же, говорит, что слышал взрыв. Вид у человека растерянный, испуганный. Он живет через дорогу. Мимо шагает еще один горожанин, пожилой. Обходит воронку, сбавляя шаг.

— Я по этой дороге в поликлинику хожу. Мы уже привыкли, — говорит Григорий, смахивая слезы. У Григория тут родительский дом, и уезжать он никуда не хочет. Делал попытки, но душа тянет сюда, несмотря ни на что. Это «ни на что» происходит уже 9 лет. Григорий надеется на лучшее.

Да, это тот самый удар, который мы слышали в начале ночи. Прораб считает, что HIMARS достаточно точный, чтобы «положить» дорогущую ракету без толку на какой-то пустырь. Зачем они это делают? Вопрос открытый.

В связи с этим вспоминается недавний рассказ Алексея о времени, когда он был на линии соприкосновения с противником.

— В жилом секторе находиться даже страшнее, чем на боевой позиции, — говорил Лось. — Потому что они (ВСУ. – прим. автора) прекрасно знают, где позиция, но бьют почему-то по обычным домам. На позициях ты готов ко всему, а тут пошел в магазин за хлебом и не вернулся. Лег спать и не проснулся. Как-то раз ракета РСЗО прилетела, не взорвалась, торчала из земли. Ее просто все стороной обходили.

Мальчики

— Приходите в мой дом, мои двери открыты, буду песни вам петь и вином угощать, — в каптерке ремонтной базы добровольческого отряда нас песней встречает один из добровольцев. На меня, только что видевшего не только воронку, но и дым из-за домов, поднимающийся после прилётов, такой оптимизм произвел впечатление. Гостеприимство и непошлый мужской юмор. Народ-то не матерится! Здесь мы встречаем уже знакомого нам Ежика, заскочившего по делам. Наливает себе чаю. Возможно, после обеда он поедет ближе к линии фронта, которая неподалеку. У людей просто такой стиль жизни, и длится он годы.

— На самом деле мы не пьем спиртное, — улыбается Михаил, исполнявший песню. В углу комнаты стоит штабель коробок с гуманитарной помощью. На одной из них вдруг замечают надпись «Кежемский район». Это от Красноярского края. Это для ребят.

О гуманитарной помощи говорит и Олег Лютых, который с благодарностью отметил, в частности, фонд «Из Сибири – с любовью», координатором которого является Эвелина Павельева, Сергея Пономаренко, первого заместителя губернатора Красноярского края, Вячеслава Дюкова, зампредседателя горсовета Красноярска, а также депутата Заксобрания Елену Пензину, ведущую большую пропагандистскую работу.

Автомат для продажи питьевой воды. Фото Александра ШЕСТЕРИКОВА.
— Гуманитарную помощь привозят многие. Вот только что доставлен очередной груз от Красноярского управления ФСБ, — рассказывает Олег Емельяненко, доброволец из Зеленогорска.

Но вернемся на рембазу. Один из самых искрометных шутников в этой компании – Олег, позывной Док, полковник народной армии ДНР. Воевал с Гиви и Захарченко. Его жизнерадостности не мешает факт того, что «укропы» назначали выкуп за его голову. Док лишь посмеивается. Он приглашает нас посмотреть, так сказать, СВО поближе. В назначенное время машина с журналистами едет в сторону «передка». Эти дни все кругом говорят о наступлении. Где, каком наступлении – нам знать не положено. Скоро полковника ждет плохая новость. Сегодня получили повреждение несколько танков. Попали на мины. Хорошо, что все живы.

Возникает предложение заехать на «Аллею ангелов». Это мемориальный комплекс в Донецке, созданный в память о детях, погибших в Донбассе за эти теперь уже 9 лет. Здесь же, в парке Ленинского комсомола, возвышаются четыре больших красивых черных розы, это памятник погибшим гражданам Донецкой Народной Республики. Лицо нашего командира становится суровым. Теперь Олег молчалив и мрачен. Он кладет две красные розы у скульптуры мальчика. Склоняется у его ног. А мальчик глядит в небо. Он прикрывает младшую сестренку, выглядывающую из-за его уже мужского плеча. На глазах полковника Дока слезы.

Эту территорию не отпускает угроза. Прямо тут, на мемориале, можно и самому остаться лишь в памяти других. На столбах объявления: «Осторожно, мины». С тропинки лучше не сворачивать и по снегу не ходить. Противопехотная мина «Лепесток» — обычное дело. Завтра мы уедем отсюда, и уже дома я узнаю из донецкого паблика, что в соседнем районе ранен мальчик. Наступил на «Лепесток». «Аллея ангелов» не должна расширяться!

Хорошо там, где нас нет

Тема тревоги всплыла и в разговоре с Екатериной Гамалий, представителем проекта «Сердца Донбасса с матерью – Россией!» на территории ДНР, социального проекта для нуждающихся граждан Донбасса. Екатерина рассказывает, что ей приходится оставлять ребенка дома, для этого нанята нянечка. Та боится приезжать, опасаясь обстрелов. Хотя район, где она живет сама, намного опаснее. Такой вот парадокс. Словно в подтверждение ее слов где-то слышится короткое шипение. Через секунд 30 повторяется снова. «Грады» ушли, объясняют мне.

— Организация психологической помощи населению Донбасса — одно из приоритетных направлений проекта,- говорит Екатерина. – Есть также юридические консультации по самым актуальным вопросам, в том числе в сфере трудового права. И, конечно же, гуманитарная адресная помощь для семей военнослужащих, включая ветеранов-инвалидов, семей и отдельных граждан, пострадавших в ходе боевых действий.

— Эта сторона обстреливается, а другая нет, — объясняет нам Енисей. Мы держим путь через центр города, к больнице Калинина. У нас там встреча с врачами и пациентами. Эту больницу ВСУ регулярно прицельно обстреливают, и скоро мы увидим огромную пробоину в корпусе. Интересно, что люди в корпусе продолжают работать. По пути к больнице замечаем разного рода разрушения. Пробоины, царапины, выбитые стекла, искореженные фасады, выбоины в асфальте.

Город контрастов. Магазины и административные учреждения огорожены штабелями мешков с песком. Собирательный образ Великой Отечественной, например, Москвы 1941-го. А следом, сразу же – зазывающие вывески стоматологии, глазная клиника «Сокол» и реклама стрижек для собак. Вместо стекол — фанера. Людям надоело постоянно ставить новые стекла. По городу мимо разрушенной «Градом» больницы идет девушка с любопытным йоркширским терьером на поводке. У йорка та самая стрижка. На красивой набережной фонари «под старину» и памятник задумчивому русскому писателю Антону Чехову с его чайкой. Бронзовой птичке кто-то не преминул покрошить хлеба. Памятник, вернее скульптурную композицию «Чайка», в 2020 году создал донецкий художник и скульптор Равиль Акмаев. Чехов сидит на набережной речки Кальмиус, вдоль которой мы решаем пройтись перед сном. Донецк погружается в очередную ночь, сбивчивую от звуков, к которым люди привыкли.

Над «городом роз» ночью теперь самые яркие звезды не Полярная и Арктур, а светодиоды российских квадрокоптеров. «Птички» наблюдают за небом. Их электронно-соколиные глаза не моргнут. А утром город проснется, и созвездие коптеров скроется из виду. Столица Донбасса заживет прифронтовой обыденной жизнью.

Мы уезжаем. Нас повезет автомобиль «ВАЗ» неброского цвета. К КПП на границе с Ростовской областью доставит уже знакомый нам Ежик. Ежика зовут Юра. Юра, как и многие тут, лихо водит. Лихо, но аккуратно при этом. Хотя сам он, похоже, редко слышит имя по паспорту. «Ежик и Ежик, так все называют», — пожимает плечами Ежик. На заднем стекле машины наклейка с изображением колючего зверька. Всё правильно. Спасибо тебе, Ежик! Где ты сейчас? Наверняка все там же, где-то близко к «ленточке», 24 часа в сутки находишься в состоянии борьбы. К этому состоянию ты давно привык. Как и к одежде цвета хаки. Без нее нам трудно тебя представить. Мы хотим верить, что у тебя, твоей дочки и у всех, с кем мы познакомились, всё хорошо.

P.S. Этот текст был уже готов, когда появилась новость об очередном прилете в Донецке. Более того, украинский РБК издевается: «В Донецке сегодня громко». Удар был в районе детской больницы…