Основано на реальных событиях

Эта история основана на реальных событиях. А её герои вполне могут жить на просторах аала, о котором пойдёт речь. Школьница с хакасскими косичками сурмес Аяна, местный страж и алкоголик Лёнька и старая учительница Таисия Григорьевна. Рассказ начинается…

Аяна, девочка с чудными хакасскими косичками — сурмес — всё лето провела в родном аале. Днём она помогала маме в огороде, а по вечерам слушала старые хакасские легенды, которые ей пересказывала бабушка. Истории о богатырях, каменных истуканах и духах местности уносили Аяну в бескрайнее прошлое родной земли, где степи покоряли алыпы на могучих конях, а огонь в юрте разводили невысокие, пухлые женщины в широких платьях, умело управлявшие жерновами, домашним хозяйством и оравой детей. Прошли века и лишь в небольших хакасских аалах жизнь протекала в противовес изменчивому миру с его жёсткими нравами и уничижительным отношением ко всему прошлому. Возведённый на алтарь глянец, с присущими ему квазигероями, был далёк от этих мест.

Здесь есть свои герои: мужественные воины Шулбаевы, филолог Каскаракова, заслуженный артист Хакасии Кайдачаков. Герои большие. И маленькие — бабушка из соседнего дома, сосед-фермер и даже Лёнька — заядлый опустошитель бутылок, с утра до ночи провожающий все машины, скоро преодолевающие местную магистраль. Такими их воспринимает маленькая Аяна, пока не замечающая расселину между плохим и хорошим. Даже Лёнька в её глазах — важный страж, оберегающий деревню от набега нехороших людей — их, кстати, Аяна всё же чётко отделяла из своего доброго мира. Нехорошие — это жертвы злых духов, покорившиеся тёмному миру безобразия и свинства. Они кидают фантики, пустые бутылки и окурки из своих сверкающих на солнце машин, превращая святую землю в чертог потребительства. И только страж Лёнька вычищает эти помои, оставленные нехорошими, бродя вдоль вверенной ему магистрали.

Аяна учится в третьем классе. Она аккуратно выводит буквы в тетради, знает таблицу умножения, а когда возвращается домой с автобусной остановки, гордо отвечает Лёньке: «Мне сегодня по чтению пятёрку поставили!».

Каждое утро Аяна просыпается, чистит зубы, покорно сидит на стуле, пока бабушка заплетает ей косички, запивает бутерброд свежим молоком и шагает к автобусу. В аале есть своя школа, но уже два года, как она закрыта. Старые стены стонали от боли времени, сбрасывая с себя чешуйки краски, потолки нависали над головами детей, вымаливая пощады. И только воле чиновников было подвластно будущее школы, где Аяну научили писать «Ада Чир-суу» — «Родина». Школы, где сохраняли особый мир хакасского аала. Где учились герои, филолог, артист. И страж Лёнька.

Две весны подряд

— Не надейтесь, — с горечью говорила старая учительница Таисия Григорьевна своим преемницам, — пойдут трещины и её закроют насовсем. Верить никому нельзя.

— Может и так, но надо верить в лучшее, — неуверенно отвечала ей учительница начальных классов.

Эх… Что бы она понимала? Таисия Григорьевна познала жизнь во всех её красках: авантюризм конца 50-х, когда бескрайнюю хакасскую степь вспахали с обещанием несметных урожаев, а получили лишь пылевые бури; проданная народу за «ножки Буша» перестройка; акции МММ из рекламы с Лёней Голубковым. А теперь что — ремонт школы в Богом забытом аале? Нет, в это старая учительница уже не верила, уж больно часто ей что-то обещали, а потом не краснея стучались в двери, с «глубоким уважением» благодарили за бесценный труд и просили проголосовать за «проверенного кандидата». Таисия Григорьевна посмотрела на кучку односельчан, собравшихся в магазине, хотела что-то сказать, но вместо того махнула рукой, осмотрела всех слева направо и, взяв в руки полиэстеровую сумку, вышла из сельмага.

— Ну зачем она так? Приезжали из Беи, сказали — будут ремонтировать, — вещала мама троих детей. Наталья уже отучила своих дочерей, а когда те уехали в город за высшим образованием, взяла под опеку четырёх ребят. Один, постарше, тоже уехал — в школу олимпийского резерва, младшие как раз учатся в начальной школе.

— Наташка, взрослая вроде, а в сказки веришь. Правильно говорит Таисья Григорьевна: школы не будет. Они в Москве отчитаются, что построили, а все деньги по карманам распихают!

— И я так же думаю, кому мы нужны. Говорят, будут возить наших в Бондарево, а нам амбарный замок оставят или снесут её к чертям.

— Ну вы, бабы, и дуры! — за спором никто не заметил, как в магазин зашёл Лёнька. — Никитична дай бутылку, — он громко положил на прилавок смятые банкноты, забрал из рук продавщицы бутылку водки и также незаметно, как появился, исчез из магазина, чтобы дальше наблюдать за своей магистралью.

— Алкаш! — фыркнула одна из женщин и ретировалась с импровизированного собрания, а за ней потихоньку и остальные.

Она умирает последней

Прошло время и школу действительно закрыли — это случилось два года назад, когда Аяна пошла в первый класс. В маленький аал съехались большие и маленькие чиновники, поставили несколько парт — так называемый президиум — и стали вещать. Так мол и так, школу ликвидировать никто не планирует, отремонтируем и будет вам счастье. Надо ли говорить, что к этому времени в обещания не верила даже Наталья? Она думала о том, как бы продать свой дом и уехать отсюда, пропуская мимо ушей шаблонные фразы чиновников.

Последние и вправду не отличались красноречием: вы нам нужны, мы за вас, мы с вами, школа на селе — это всё. Всё — в смысле конец? А если так, то и оставаться здесь не за чем. Потом и ФАП закроют, освещение вырубят, а на 9 мая даже не привезут веночка к скромному мемориалу воинам-землякам. Ох, сколько мыслей в этот момент кружилось в школьном классе, где от невыносимости держаться стонали стены, краска слазила чешуйками, а потолки тянулись к полу. Верить никому нельзя.

— Аянка, что там в школе происходит, не знаешь? — спрашивал Лёнька, подозвав девочку.

— Собрание, какие-то гости приехали. Мама сказала, что нашу школу закроют. Они, наверное, замок привезли. Бабушка Таисия говорила, что там повесят вооот такой большой замок, — девочка широко развела руки, как только может сделать это ребёнок и побежала назад к ребятам.

— А ты им не верь, Аяна! Будет у нас школа, вот увидят!

— А я и не верю, дядя Лёня, куда ж мы без школы! — уже издалека кричала девочка.

В этот день мама вернулась домой поздно. У палисадника она ещё долго разговаривала с соседкой и зачем-то махала руками, а иногда так кричала, что её слова отчётливо было слышно дома.

Аяна сидела в кресле и читала рассказы норвежской писательницы Анне-Катарины Вестли. Её герои были чем-то похожи на семью Аяны. У них тоже была бабушка и собака. Много детей — у Аяны, правда, братьев и сестёр поменьше. И у них был папа — у Аяны его не было. Они жили небогато, но дружно и весело, а маленькой девочке большего было и не надо.

Улавливая урывками мамины слова, Аяна понимала: что-то не так. Она встревожилась и сразу же отбросила книгу, как только мама вошла в дом.

— Ну что, эжем (iҷе — мама), когда нам отремонтируют школу? — спрашивала девочка.

— Ой, Аяна, ну чего ты такие вопросы задаёшь? Никогда нашу школу не отремонтируют, закроют, а осенью пригонят автобус и скажут, что так лучше.

— Почему, эжем? — лицо Аяны повстречалось с грустью: уголки губ упали, глаза намокли и всё же в них жила надежда, наивная детская надежда на лучшее, на победу добра над злом, на чудо.

— Доченька-доченька, — мать присела и обняла девочку, — так в нашей жизни бывает… Ну да ладно, а вдруг и правда отремонтируют? Пойдём, я разогрею поесть.

Аяна знала — правда. Правда, отремонтируют. И она была не одна, Лёнька тоже верил в это, а Лёнька врать не будет.

Осенью школа уже не работала, каждое утро детей возили в соседнее село. Раньше автобус забирал ребят начиная с пятого класса, а теперь выделили ещё один пазик для началки. Учеников этого возраста здесь было немного, поэтому все вмещались в один салон.

Верить никому нельзя

Весной к закрытой школе снова приехали машины. На них снова привезли чиновников. Мама Аяны, тётя Наташа и даже бабушка Таисия пошли на собрание. С президиума им обещали со дня на день начать ремонт: проект разработан, подрядчик определён, средства выделены.

Надежда затеплилась у всех. Разве что, кроме Таисии Григорьевны. Она точно знала: верить никому нельзя. Пыльные бури, ножки Буша, МММ. Верить никому нельзя.

Но вскоре к школе снова приехали машины. И уже не такие, на которых возят чиновников. Трактор, грузовик, рабочие разгружали доски, таскали какие-то ящики, инструменты. Тянули провода.

— Слышь, мужик, а где бы нам тут подцепить кабель?

— Да вон там, пойдём покажу, — страж Лёнька знал, что находится здесь не зря. Он не только следит за магистралью, на нём всё держится. Вот сейчас он покажет, где подцепить кабель, потом поможет разгрузить доски, потом ещё что-то. Так, глядишь, и школу восстановить поможет. А вечером, возможно, сэкономит 200-300 рублей и не пойдёт в магазин за бутылкой, а получит её в качестве вознаграждения и вернётся на свой пост.

К лету здание раскурочили, обнаружив труху старого дерева. Как-то Лёнька, следивший за ремонтом, прижался к ободранной стене, да чуть не вывалился в соседнюю комнату — сгнившие брёвна еле удержали его в равновесии. Из классов выбили старые круглые печи-голландки — их ещё называют контрамарками, сняли полы.

Местные даже стыдливо уводили глаза при встрече с чиновниками, которых ещё недавно вспоминали в союзе с не самыми лестными словами. А Лёнька почти ежедневно докладывал о ходе работ, собирая вокруг себя полдеревни.

Ребятню хоть и не пускали к школе, но шкодливые сорванцы всё равно пробирались туда. И тогда их вожаком становился страж Лёнька: он следил, чтобы дети никуда не упали, не мешались рабочим и делал такой вид, будто без него стройку давно бы свернули.

И свернули. Правда, Лёнька здесь был ни при чём. Осенью подрядчик вдруг решил, что денег ему платят мало, а возиться с такой трухой бессмысленно. В школу приехали чиновники, подписали какие-то документы, и строители уехали. Вдоль школьных стен вырыли котлован для усиления фундамента, в классах сняли старые полы, заменили брёвна. А дальше местные вспомнили слова Таисии Григорьевны. Верить никому нельзя. Старая учительница, к слову, летом умерла — отказало сердце. Тогда её провожали всем аалом, а машину с гробом по деревенскому обычаю остановили напротив здания, где она отработала несколько десятилетий, пока не вышла на пенсию.

— Лёня, а что, школу теперь не откроют? — спрашивала Аяна, бродя домой от остановки.

— Откроют, обязательно откроют. Не может быть такого, чтобы школу закрыли навсегда.

— А ты тоже учился в этой школе?

— Да, нас учила Таисия Григорьевна.

— А ты хорошо учился?

  — Хорошо, — ответил Лёнька. До восьмого класса он и правда учился неплохо, потом попал в дурную компанию, заступился за девчонку, к которой приставали его новые друзья и стукнулся головой о камень. Пацаны оттолкнули его, Лёнька не удержался и рухнулся плашмя. А потом операция, больничная палата и пенсия по инвалидности… С тех пор он и следит за местной магистралью. И пьёт. Он — местный блаженный: добрый, заботливый, искренний страж. Если кому-то надо помочь по дому — зовут Лёньку. Ну, там уголь перетаскать или дрова нарубить. Лёньку любят местные дети — он играет с ними, разговаривает, может цепь на велосипеде подтянуть.

Верить никому нельзя. Родители уже похоронили всякую надежду на возрождение школы. Пара семей даже переехала в другие сёла. Но, вопреки всему, вскоре к школе всё же приехала новая техника, завезли стройматериалы, а тёмными зимними вечерами в глазницах окон загорался свет.

Школа менялась на глазах: укрепили фундамент и стены, залили отмостку, утеплили фасад, усилили перекрытия, сделали новые полы, смонтировали отопление и проводку.

Главное — верить в добро

5 ноября Аяна стояла у трюмо и поправляла свои банты.

— Мама, может всё-таки заплетём сурмес? Жалко, что бабушки нет, она бы сейчас мигом…

— Нет, сегодня давай без них, ты лучше стих повтори.

— А я его и так помню! Можно я уже пойду на улицу?

— Иди, только будь аккуратней, тебе сегодня ещё выступать.

Школа была готова принять ребят. Она изменилась до неузнаваемости, старое здание выдавала лишь геометрия прямоугольника.

— Ну что, Аянка, говорил же я тебе, что школа будет? Мы с тобой одни и верили в это.

— Да, Лёня! Только почему взрослые так часто не верят ни во что? Хотя ты тоже взрослый…

— Это потому, Аяна, что у взрослых много забот.

— Ну и что? У меня вот тоже много забот: мне кота покормить надо и собаку, а потом ещё уроки сделать, убраться в комнате. Сейчас вот стих рассказать.

— Да, ты права, у всех забот много. Наверное, дело не в этом. Главное — верить в добро, и оно обязательно случится. Взрослые иногда забывают об этом. А ты помни.

Час торжества

Капремонт школы стал настоящим событием не только для аала, но и всей республики. И тут уже перехожу к реальным персонажам — участникам праздника.

«Был здесь год назад. Всё изменилось до неузнаваемости», — так председатель Верховного Совета Хакасии Сергей Сокол отреагировал на экскурсию по обновлённой Верх-Киндирлинской начальной школе. Почти два года здание восстанавливали буквально из трухи, перебрав стены, укрепив фундамент и перекрытия.

«Во время капремонта были проблемы с недобросовестной подрядной организацией — стройка была под угрозой срыва. Но нашли хорошего подрядчика, район финансировал работы из собственного бюджета — порядка 14 млн рублей. Молодцы, потому что на детях экономить нельзя!», — сказал спикер республиканского парламента. Сергей Сокол отметил, что образованию в сёлах, где проживает преимущественно хакасское население, надо уделять особое внимание, потому что именно здесь формируется бережное отношение к культуре и традициям, без которых Хакасии не быть.

«Модернизации школ в малых сёлах уделяется большое внимание. Создать комфортные условия труда для учителей, обеспечить сельской детворе полноценное образование даже в небольших населённых пунктах — приоритетное направление работы нашего ведомства», — отметила Елена Конева, заместитель министра образования и науки Хакасии.
Приветствовала гостей глава района Татьяна Акользина, она же поделилась с нами комментариями: «Начинать было тяжело, особенно, когда вскрывали стены и перекрытия — всё прогнило, сыпалось. А сможем ли восстановить? Смогли! Теперь здесь чисто и уютно, в кабинетах светло. Хотя нам часто говорили: зачем вы ремонтируете школу, организуйте подвоз и так далее. А вы посмотрите на счастливые лица этих детей и тогда всё станет ясно».

Действительно, у истории мог быть другой конец: школу могли закрыть, но руководство района не допустило этого. В дефицитном бюджете непросто отыскать и пары миллионов, а тут затрачено свыше 14!

Оценил открытую после капремонта школу и министр национальной и территориальной политики Хакасии Лев Сафьянов: «Очень здорово, что такие небольшие школы преображаются, это важно для сохранения хакасского языка и культуры. Я сам когда-то начинал работать учителем, у нас тоже были круглые печки, как на ваших старых фотографиях. А здесь теперь и следа времени не осталось — школа как новая».

Директор Бондаревской средней школы, филиалом которой является Верх-Киндирлинская, а по совместительству депутат райсовета Наталья Кузьмичёва рассказывает, что капремонт дался непросто. Проблемы были не только с предыдущим подрядчиком, но и с решениями, которые требовалось принять уже во время работ. И всё же большой командой специалистов разных сфер всё удалось преодолеть, сохранив школу на селе.

Мы радуемся за ребят и педагогов и верим: из этих стен выйдут новые талантливые ученики, которые прославят район и сделают его сильнее.

P.S.

— Аяна, ты молодец, хорошо выучила стихотворение, — похвалила учительница девочку. — Таисия Григорьевна гордилась бы тобой.

— Бабушка была бы рада увидеть школу такой, — вдруг с грустью сказала Аяна.

— Не переживай, она смотрит за нами оттуда, — учительница, присев рядом с Аяной, вдруг посмотрела в окно и указала пальцем на небо. — Смотрит и радуется за всех нас.

Девочка на мгновение задумалась, а после побежала к одноклассникам. Ребята ещё долго познавали свою старую новую школу, пили чай и закусывали его вкусным тортом, с детской наивностью радуясь приобретению. Они говорили о чём-то на родном языке, чего нельзя было и представить в большой школе с другими детьми.